— Полагаю, никто из нас не испытывает чувства вины, принимая плату за выполненную работу, не правда ли, конгрессмен? Наши мужья и сыновья все еще считаются на службе своей стране. Им следует платить точно так же, как и другим солдатам.
— Миссис…
— Могу я закончить? — холодно спросила она, и он неохотно уступил. — Здесь замешано нечто большее, чем деньги. Если наши родные, пропавшие без вести, будут объявлены умершими, то правительство и армейское руководство тотчас же прекратят сообщать нам какую-либо информацию. Мы не должны позволить этому произойти, пока есть хоть малейшая надежда на то, что сотни этих мужчин все еще живы, возможно, томятся в плену или каким-то иным образом выжили.
Напыщенный ханжа откинулся на спинку стула и скрестил толстые руки на большом животе.
— Неужели вы искренне верите, что ваш муж или кто-то из этих солдат все еще жив? — Прежде чем она успела ответить, он повернул свою сверкающую лысиной голову в сторону Дакса: — Конгрессмен Деверекс, мы еще вас не слышали. Вы служили во Вьетнаме, не правда ли?
Кили устремила изумленный взгляд на Дакса и пришла в смущение, обнаружив, что он смотрит прямо на нее.
— Да, — услышала она его ответ. Она не имела ни малейшего представления, что он был ветераном войны.
— В качестве кого? — продолжал допытываться Уолш.
Взоры всех присутствовавших теперь были устремлены на Дакса.
— Я был капитаном военно-морского флота.
— Сколько времени вы провели во Вьетнаме?
— Три года.
— Могу себе представить, свидетелем какого огромного количества военных действий выступает морской капитан, — елейным голосом, растягивая слова, протянул Уолш. — Основываясь на своем опыте, что вы можете нам сказать? Возможно ли гипотетически предположить, что эти пропавшие без вести все еще живы?
Дакс выпрямился и положил сжатые в кулаки руки на стол перед собой. Он долго внимательно рассматривал их, прежде чем ответить на заданный вопрос.
— Война во Вьетнаме нарушила все приемы ведения войны. Можно сказать, что невозможно подбить маленьких детей на то, чтобы подойти к группе солдат и выдернуть чеку ручной гранаты, но я видел, как такое происходило. Невозможно предположить, чтобы в командиров стреляли собственные одурманенные наркотиками солдаты, но я стал свидетелем и такого. В одной из перестрелок я был легко ранен. Старый вьетнамец из мирных жителей дал мне глоток воды и перевязал рану до прихода медиков. На следующее утро его голова была водружена на пику футах в десяти от моего ночлега. — Дакс устремил холодный, суровый взгляд на смутившегося конгрессмена и с раздражением произнес: — На войне, полной таких ужасных невозможностей, гипотетически возможно все. И это единственно возможный ответ на ваш вопрос.