Кили и другие члены ПРНС праздновали маленькую победу, но недолго длилось их ликование. Представитель казначейства сообщил, какие суммы вынуждены жертвовать налогоплательщики, чтобы выплачивать жалованье этим пропавшим без вести солдатам, которых, возможно, давно уже нет в живых. Уолш и несколько других конгрессменов глубокомысленно кивали, слушая этот финансовый отчет. Кили пожелала Уолшу, чтобы его жирное брюхо заболело столь же сильно, насколько оно огромно.
В течение всего этого времени пребывания в замкнутом пространстве зала заседаний она старательно избегала любых встреч с Даксом — намеренных или случайных. Он, очевидно, тоже придерживался такой же линии поведения и не делал попыток заговорить.
Со стороны они казались незнакомцами, не обращающими друг на друга внимания, но за внешним равнодушием скрывалось обоюдоострое ощущение присутствия друг друга. Кили часто ловила на себе взгляд Дакса. Вспоминая их телефонный разговор, состоявшийся рано утром, она вспыхивала до корней волос, независимо от того, встречалась ли она с ним взглядом в тот момент или нет. Устоять от искушения смотреть на него она не могла.
Его манеры становились все более знакомыми и привлекательными. Его со вкусом подобранные галстуки редко оставались завязанными дольше часа. Нетерпеливые, беспокойные пальцы теребили галстук до тех пор, пока он не развязывался. Верхняя пуговица сорочки тоже расстегивалась, выставляя напоказ сильную загорелую шею.
Дакс сидел откинувшись на спинку, поставив локоть на обитую темно-бордовой кожей ручку кресла. Подбородок покоился на большом пальце, три пальца прикрывали верхнюю губу и рот, а указательный палец помещался вдоль щеки, указывая точно на небольшой шрам под его глазом.
Он внимательно слушал, пристально смотрел, поспешно что-то записывал.
Он посмотрел на Кили.
На этот раз его пристальный взгляд был настолько притягательным, что она смело, хотя и неблагоразумно встретила его. Сердце ее, казалось, со скрежетом остановилось. Легкие словно сжались, и ей стало трудно дышать, ладони вспотели. В животе будто затрепетали миллионы крылышек. По его глазам было видно, что он так же, как и она, унесся мыслями далеко от того, что вещал оратор.
Палец, прижатый к щеке, чуть приподнялся в безмолвном привете. Движение было настолько неприметным, что увидеть его мог только тот, к кому было обращено приветствие. Кили увидела его и дала ему это понять, чуть прикрыв веки. Послание означало нечто большее, чем просто привет. Оно говорило: Как жаль, что я не могу поговорить с тобой. Как мне хотелось бы, чтобы мы сейчас находились не в этом месте и делали совсем не то, что делаем. Мне хотелось бы… Так много вещей, которые совершенно невозможны.