Санни обнаружила бабушку за одним из маленьких столиков, расставленных прямо за дверями. Прямая спина, надменная осанка. Санни чуть помедлила. Что-то не так.
Кроме привычных черт, было в сидящей перед ней женщине что-то иное. Чувствовалась уязвимость — особенность, не присущая клану Чендлеров. Элегантная дама напротив будто ощетинилась, приготовилась защищаться.
Раскаяние пронзило Санни насквозь, она заспешила через комнату.
— Бабушка?
Одного взгляда в бледно-голубые глаза Фрэнсис оказалось достаточно, чтобы подтвердить всколыхнувшиеся подозрения. Что-то произошло. Что-то очень плохое.
— Присядь, Сюзан. Я хочу кое-что с тобой обсудить.
Горло Санни дернулось, она присела на краешек стула напротив.
— Что случилось?
— Эдвин. С ним… у него был удар.
— И как он? — Голос Санни дрогнул. Она с трудом удержалась, чтобы не схватить бабушку за руку, не попытаться жестом выказать ей свое участие. Вместо того, зная, что проявление любых чувств на людях заслужит суровое порицание, она лишь сцепила побелевшие на костяшках пальцы.
— Сейчас он дома.
У Санни вырвался облегченный вздох. Почему ей раньше не сообщили? Должно быть, дед какое-то время провел в больнице. Впрочем, теперь не о чем говорить. Фрэнсис держится превосходно, но происшедшее не прошло для нее незаметно.
Кисти Санни заболели от усилий, прилагаемых, чтобы руки не разжались. Удивительно, как она изменилась всего за несколько недель. В семье Д’Анжело принято открыто выражать свои чувства и желания — и вот уже ей самой приходится сдерживаться изо всех сил. Потребность прикоснуться, поддержать, утешить стала ее второй натурой. Ожидающей такой же темпераментной ответной реакции. Сидя сейчас напротив бабушки, она понимала, что просто не сможет стать такой, какой была раньше. Не сумеет поступать так, как от нее ожидают. Сердце заныло — и было отчего.
Слегка даже подчеркнутым движением она подняла руку и накрыла ею и чуть сжала бабушкину ладонь. Фрэнсис замерла, удивленно раскрывшиеся глаза явно выразили неудовольствие, но, заметила Санни с удовлетворением, ладони она не отняла.
— Что случилось? — спросила Санни. — Он долго был в больнице? — Нет ли моей вины?
Фрэнсис поджала губы. Сердце Санни упало — бабушка убрала руку, чтобы взять чашку и сделать глоток чая. Вежливая пауза была выдержана преднамеренно, чтобы дать Санни время справиться с эмоциями и вести себя уже должным образом. Сделать все правильно.
Ни разу в жизни Санни не чувствовала себя в столь ложном положении. Не хотелось ей сидеть и спокойно осведомляться относительно здоровья дедушки. А хотелось рвануть к двери, таща Фрэнсис на буксире, схватить первое попавшееся такси, скорее добраться до деда.