Фридолина окружала абсолютная темнота, и только на повороте, там, где его должен был дожидаться экипаж, неярко мерцали красные фонари. Из глубины переулка, словно повинуясь неслышному зову, выехала черная карета. Кучер молча распахнул перед ним дверь.
— Меня ждет экипаж, — сказал Фридолин. В ответ мужчина лишь покачал головой.
— Если я должен отпустить его, то предпочту добираться до города пешком.
Кучер сделал резкое движение рукой, исключавшее любые возражения. Глубокой ночью его высокий цилиндр казался еще нелепее, чем днем. По небу, гонимые сильным ветром, неслись темно-фиолетовые облака. После пережитых только что событий Фридолин не мог позволить себе обманываться и потому понимал, что ему не остается ничего другого, как сесть в карету, которая немедленно тронется в путь.
Фридолин почувствовал в себе решимость встретить лицом к лицу все опасности, которые могут последовать за сегодняшним приключением.
Ему казалось, что дальнейшее существование не будет иметь ни малейшего смысла, если он не найдет загадочную женщину, которая в этот самый момент расплачивается за его спасение. Нетрудно догадаться, что за цену ей придется заплатить. Но какие она имела причины пожертвовать собой ради него? Пожертвовать? Была ли она действительно той женщиной, для которой то, что ей предстояло, означало жертву? Если она принадлежит этому обществу, она, наверняка, не в первый раз предстала перед ними в таком виде. Разве для нее это жертва — удовлетворить желания одного или даже всех этих кавалеров? Да и кем она может быть, если не просто девкой? Могут ли все остальные женщины, которые там были, оказаться кем-то еще? Без сомнения, все они — просто девки. Даже если они ведут при этом другую, нормальную, обычную жизнь, все равно, все они — шлюхи. И не было ли все, что с ним только что случилось, всего лишь подлой шуткой, которую они позволили себе с ним разыграть? Шуткой, которую они, в случае появления незнакомца, предусмотрели, подготовили и, может быть, даже прорепетировали? Но все же, когда Фридолин думал об этой женщине, которая с самого начала предупреждала его об опасности и была готова искупить его вину собой, он был уверен: в ее голосе, поведении, в благородстве ее обнаженного тела было что-то, что делало невозможным любую ложь. Может быть, именно его, Фридолина, внезапное появление было чудом, повлиявшим на нее столь удивительным образом? После всего, с чем доктор столкнулся сегодня ночью, подобное чудо уже не казалось ему невозможным, и в этих мыслях не было ни тени самодовольства. Быть может, случаются мгновения, когда от людей исходит редкая непреодолимая сила, которая при иных обстоятельствах не имеет столь волшебного воздействия на других?