— Малыш, что ты делаешь?! — девушка, наконец, не выдержала.
— Она… Она воровка бессовестная! И дура! — казалось, возмущению рыжего не было предела.
Теперь уже разволновалась Хельга:
— Где ты таких слов набрался?!
— Где набрался, где набрался, — заворчал уах, но добавил уже чуть спокойнее. — На корабле услышал. Пираты ещё и не такое про жриц говорили. Я выбрал самое пристойное. И всё равно, она — дура!
— А чего украла-то? — любопытно всё же, из-за чего так обиделся рыжий.
— Брошку. Мне Маг подарил, — он шмыгнул носом и засопел, — а она её вчера стащила, пока дрова собирали. Поймаю, придушу заразу!
Девушка чуть не задохнулась от очередного пассажа рассерженного уаха. Тем более, и я уже не удержался и от души захохотал. Аж до слёз.
— Малыш, а почему ты решил, что это именно та сойка? Может, она тут вообще не при делах?
— Как же, не она! — снова встрепенулся рыжий. — Да ты только в глаза её бесстыжие посмотри — точно она!
— Хватит! — Хельгу от возмущения самым натуральным образом трясло. — Что случилось?! Ты же всегда любил лес — и животных, и птиц. Даже с деревьями разговаривал, помнишь?
— Плохо здесь, — уах никак не желал успокоиться, — всё чужое. А птицы вообще нахальные! Особенно эта…
— Слушай, давай тебе рогатку сделаем вместо брошки, — ну не мог я сейчас серьёзно разговаривать, — будешь первый в истории толмач-птицелов. Точнее — птицебой!
— Сергей, прекрати! — гнев девушки нашёл новую цель. — Так и знала, ты его научил! Больше некому!
— Вот те раз! — на сей раз пришла моя очередь удивляться. — Обидеть художника может каждый! Причём здесь я? Да я вообще всю дорогу только с принцем разговаривал. Ну, ещё с Грохом парой слов перекинулся. Причём, исключительно на дипломатическом языке. Малыш, ну хоть ты ей объясни!
— Сергей правду говорит, — буркнул уах и шумно вздохнул. — Не, не надо мне рогатку — брошку хочу. Красивая была, да ещё и от самого Мага…
— Ладно, будет тебе подарок. Хоть и не Магистров, но должно понравиться, — я покопался в сумке и протянул рыжему прелестную вещицу — золотой ажурный кулон с матово-серебристым камнем в форме крупной капли. Казалось, ещё чуть-чуть, и она вырвется из хрупкой оправы, а затем скользнёт между пальцами, не оставив следа.
Толмач моментально забыл о пропаже. Конечно, уах скромностью никогда не отличался, о его азартности и вспоминать-то страшно, но сейчас он превзошёл даже самого себя. Глаза горели как у голодного вурдалака, а руки дрожали так, словно рыжий засунул пальцы в розетку. Правда, удивляться нам пришлось недолго — он проворно спрятал кулон в передний карман штанов и тут же успокоился. Но кулак сойке напоследок всё же показал.