И потому судьба младенца с порядковым номером «семь миллиардов» может сложиться печально.
Живём-то на авось: если планета Земля в силах кормить шесть миллиардов, то и семь как-нибудь прокормит. И восемь...
А вдруг — нет? Вдруг предел существует? Это как с тросом: ага, тонну держит. Прицепим полторы. Тоже держит? Тогда две, три... /В какой-то момент трос обрывается и груз летит вниз. Какой груз? Миллиарды человеческих особей.
"Это мальтузианство!" — говорили прежде, считая, что выдвинули неопровержимый аргумент. Наука найдёт выход, изящный и необременительный, откроет способ добычи фосфорных удобрений из мантии. Или что-нибудь в этом роде.
А если не найдёт? Полагать науку всемогущей — менять одну веру на другую. Стоит ли? На науку надейся, а сам крепи могущество и обороноспособность державы! Или всё будет гораздо проще, как уже не раз случалось в истории.
Известный, но, увы, малочитаемый ныне труд Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» рассказывает не только о происхождении видов. Исчезновение видов — другая сторона процесса. И действительно, много ли видов млекопитающих произошло за три последних века? А сколько видов исчезло?
И у человечества гарантий на длительное безбедное существование ровно столько же, сколько у синего кита, морской коровы или сумчатого волка. Человек с одинаковым азартом истребляет и бенгальских тигров, и себе подобных. Всё зависит от условий и поставленных задач.
Двадцатый век явил наглядные примеры в пользу гипотезы преподобного Мальтуса. Голод 1921 — 22 годов с основной локализацией в Поволжье, ещё более масштабный голод 1932 — 33 годов, голод в блокадном Ленинграде, голод 1946 — 47 годов...
Однако полноценного изучения голода по горячим следам не проводилось. Более того, если о голоде Поволжья и блокадного Ленинграда упоминать разрешалось, то остальные случаи были табуированными. Очевидцы, счёт которым шёл на миллионы, изустно передавали сведения, но эти сведения настолько противоречили тотальной агитации и пропаганде, что подсознательно или сознательно отвергались. Ни тонко чувствующие народную боль советские писатели, ни зоркие журналисты голода тридцатых и сороковых годов не заметили.
Сколько человек погибло во время голода 1932 — 33 годов на территории СССР? Четыре миллиона? Шесть? Восемь? Об этом спорят только теперь, и спорят активно.
А вот сколько каннибалов породило это время, говорить как-то не принято. Ну да, были случаи. Много. А точнее? Кто ж признается...