Макс целых пять лет (ведь в Ур он попал еще студентом) терпел эти фокусы, но теперь, сделавшись солидным семейным мужчиной, никак не мог оставаться мальчиком на посылках и не желал, чтобы ему навязывали разлуку с женой. В общем, мистер Мэллоуэн начал подыскивать другую работу, и ему повезло: его пригласил известный археолог, доктор Реджинальд Кэмпбелл-Томпсон, собиравшийся на будущий год начать раскопки в Ниневии. Уход Макса расстроил Кетрин, которая считала этого покладистого молчуна чуть ли не личным слугой. Агата тоже разволновалась, но больше от радости.
Миссис Мэллоуэн слала мужу нежные благодарственные письма: “Мой дорогой, ты избавил меня от стольких забот, я только сейчас ощутила, какая это была тяжкая ноша”. Особенно она была признательна Максу за то, что могла теперь без оглядки, как в детстве, погрузиться в мир своих фантазий. Ведь после развода с Арчи ей приходилось самой решать все житейские проблемы – к слову сказать, это отлично у нее получалось. Но как же она была рада снова отдать бразды правления мужчине! Современные феминистки, надо полагать, сочтут это непозволительной слабостью. И пусть. Агате нравилось, что она может опереться на мужа. Она бы и сама со всем справилась, однако так ей было комфортнее, и ее можно понять.
Макс оказался человеком надежным, не склонным к роковым страстям, на редкость образованным. А главное, он был предан жене и с уважением относился к ее работе. Но в любовных отношениях был не очень-то опытен. Скорее всего, Агата стала его первой женщиной. Из оксфордского Нью-колледжа, совсем юным, он сразу попал в Месопотамию, а там пустыня да раскопы, то есть никаких шансов на близкую дружбу с женщиной.
В Оксфорде он жил в прекрасном старинном здании под названием “Башня Робинзона”, там же поселился его ближайший друг Эсме Говард, старший сын барона Говарда Пенритского. Макс считал, что в молодости нет ничего важнее общения с “родственными по духу ровесниками”. Макс привязался к Эсме со всем пылом юности. Они были неразлучны, истинно родственные души. До встречи с Эсме Макс опасался откровенничать с однокашниками. В школе-пансионе Лансинг он насмотрелся на то, что могут сотворить с мечтательным вундеркиндом хулиганистые драчуны. И вот в его жизни появился Эсме – эрудит, книгочей, открытый, раскованный. Отпрыск барона драчунов не боялся, он вообще мало чего боялся, тем паче общественного мнения.
В двадцатые годы в Англии были в моде гомосексуальные интрижки, особенно в академических кругах. Это каралось законом. Вот почему дискуссии об искусстве, литературе и мужеложстве чаще велись в закрытых клубах. Эсме был членом одного из подобных клубов. Ивлин Во тоже.