— Ты фокусник, — повторила Саманта. — Опять будешь исполнять один из своих трюков.
Макс засмеялся.
— Прикажешь начать доставать из шляпы кроликов? — проговорил он бархатным баритоном.
Саманта откинулась в кресле.
— Ты только этим и занимаешься! Очень плохо, что твои кролики оказываются непреодолимыми соблазнами для маленькой впечатлительной девочки.
Она не заметила, что оказалась близко к Максу, пока он не дотронулся до нее.
— А почему я слышу в голосе такие горькие нотки?
Саманта, подавляя дрожь, вытянула свою руку из его пальцев. Она боялась, что ее кожа загорится там, где он коснулся ее. Такое было с ней, когда они только встретились и впервые коснулись друг друга, когда она почувствовала, что загорается огнем. Но все это — их дружба, романтический медовый месяц, чувство вечной любви — случилось в другое время, в другом мире, в другой жизни.
Теперь она на пять лет старше. Ей двадцать пять, она лишена иллюзий, скептически смотрит на жизнь, стала мудрее. Теперь она знает, что человек, которого она считала самым близким в мире, человек, который, как она думала, любит ее, на самом деле играл с ней. Неважно, что ее чувства к нему остались такими же, как и раньше.
— Настоящий волшебник не раскрывает секреты своих фокусов. — Ее голос стал напряженным. — Но ты так прозрачен, Макс, — не для Энни, конечно, она принимает тебя всерьез, но для меня. Я ясно вижу, что ты делаешь.
— Ты огорчена, — мягко сказал он.
— Тебя это удивляет? Я же говорила тебе еще раньше, что ты не получишь опеку над нашим ребенком.
— Я не собираюсь сражаться, Саманта.
— Да, разумеется, ты для этого слишком ловок. Твой любимый способ действия — соблазнение. Ты стараешься сделать все таким чудесным и привлекательным для Энни, что она никогда не захочет уехать отсюда. У меня нет таких денег и таких ресурсов, чтобы обыграть тебя, Макс.
В мягких сумерках патио его глаза внезапно вспыхнули.
— А если она захочет остаться, разве это будет так ужасно?
Саманта мгновенно вскочила.
— Ужасно? Да, Макс, это будет ужасно! Я никогда не позволю тебе забрать у меня моего ребенка.
— Я говорил тебе, что не собираюсь сражаться за нее.
Саманта в отчаянии сжала руки и впилась ногтями в нежную кожу.
— Твоя тактика гораздо опаснее. Ты хочешь сделать так, чтобы Энни сама захотела остаться.
— Ты тоже можешь захотеть. Ты не думала об этом? — напряженно спросил он.
Саманта испытала внезапную слабость. Ноги отказывались держать ее, она медленно села.
— Это нелепо…
— Разве? Вспомни, мы же хотели попробовать восстановить наш брак.
Саманта прикрыла глаза. Картина, вставшая перед нею, была непереносима для нее. Тем более, что она была совершенно нереальной. Саманта могла только надеяться, что Макс не заметит ее слабости, но знала, что от него ничто не ускользает; недаром он стал блестящим юристом.