— Она не верит, что мы честно пытаемся опять жить вместе.
— А мы?.. — протянул он.
— Нет, — мгновение поколебавшись, ответила Саманта.
— Даже чувствуя вину, что и не попытались этого сделать?
— Вину? Совершенно не так. Завещание говорит, что я должна прожить шесть месяцев в этом доме. Там нет ничего насчет общей спальни… и занятий любовью…
— Но ты же прекрасно понимаешь, что имел в виду отец.
— Мне кажется, я знаю, на что он надеялся. Но мне этого не хочется, хотя я и любила его.
— Никогда не поздно начать сначала.
— Сейчас слишком поздно, Макс, — раздраженно бросила она. — Эдна по-прежнему существует.
— Опять Эдна. Саманта, не думаешь ли ты…
— Нет! — яростно закричала она. — Я не желаю говорить о ней. Я не могу, и ты знаешь это! Ты говорил о воле своего отца и тех надеждах, которые он питал в отношении нас. Я в ловушке, Макс, меня вынудили вернуться сюда ради Энни. Ведь я не собиралась иметь с тобой ничего общего. А теперь здесь Мелисса. После всего, через что мы прошли, мы не можем позволить ей раскрыть глаза Стэну Мэнсону. Только поэтому я и перетащила твои вещи в эту комнату.
Макс окинул ее взглядом в своей обычной манере, заставлявшей ее забыть обо всем, что она собиралась сказать. Когда он наконец заговорил, его голос был мягким, слегка хрипловатым и невероятно соблазняющим.
— Ты полагаешь, что спать в одной постели, не занимаясь любовью, не причинит вреда твоему либидо?
— А кто говорит об одной постели? — Ее голос слегка дрожал.
Макс мягко рассмеялся.
— Но она только одна в этой комнате.
— И все же тебе не придется в ней спать, — отчужденно заявила Саманта.
— А где?
Она не могла смотреть на него, зная, что выражение глаз выдаст ее мысли.
— Мы можем составить вместе несколько кресел.
Макс опять рассмеялся.
— Нет, моя дорогая. Если уж я вынужден находиться в этой комнате, мы будем спать в одной постели. И пусть будет, что будет.
Просто замечательно, что Макс и Мелисса давно не виделись: нашлось многое, о чем им захотелось поговорить. Саманта молчала во время ужина. Спроси ее, о чем велась беседа, она не смогла бы припомнить.
Перед ее мысленным взором, как она ни старалась избавиться от нее, вставала одна и та же картина: их с Максом супружеская спальня и в ней двуспальная кровать; воображение услужливо рисовало то, что там происходило или могло происходить. Саманту охватила смесь желания и удовлетворения, но к ним примешивался гнев, который возникал всякий раз, когда она вспоминала об измене Макса.
Иногда Макс или Мелисса обращались к ней, пытаясь вовлечь ее в разговор, но она едва могла сделать подходящее случаю замечание. К счастью, брат и сестра были так поглощены обсуждением семейных новостей и своих друзей, что не часто вспоминали о ее присутствии.