После длительного молчания Макс произнес:
— И теперь, когда ты знаешь, что это меняет?
Саманта с недоумением посмотрела на него.
— Это меняет все!
Макс в раздумье запустил руку себе в волосы.
— Я вижу, что ты переживаешь, но…
— Переживания не могут объяснить то, что я чувствую! Я чувствую себя преданной!
Макс дотронулся до нее, но она яростно сбросила его руку:
— Не трогай меня!
— Я не предавал тебя, Саманта. Выслушай меня, дорогая.
— Ни за что. Я больше не собираюсь тебя слушать.
— Ты должна это сделать. — Глаза его засверкали. — Ничего не изменилось. Неважно, что ты сейчас чувствуешь. Я хочу, чтобы наш брак продолжался для нашего общего блага. Возьми это кольцо, дорогая. Пожалуйста.
Был теплый вечер, но Саманте вдруг стало холодно.
— Все кончено, Макс!
— Я не приму этого! Наш брак не имеет ничего общего с наследством.
— Он связан только с ним. Я должна знать одно, Макс: почему ты не сказал мне? Потому что знал, что я не соглашусь вернуться?
— Саманта…
— Одно дело — прилагать усилия во имя Энни, и совсем другое — если ты настаивал на моем возвращении из-за своего наследства. Может, я вернулась не только из-за Энни.
— Я надеялся на это, — признался Макс, и глаза его потухли. — Саманта… я питал такие надежды на сегодняшнюю ночь. Я думал, что мы начнем новую жизнь, что нас ждет общее будущее. Еще не поздно, дорогая.
Саманта, услышав его слова, почувствовала слабость.
— Будущее, построенное на лжи, — горько констатировала она.
— Нет, дорогая. Мы все можем исправить. Уверен, мы сможем.
Она покачала головой.
— Слишком поздно. И мы оба знаем это.
— Что я должен сделать, чтобы заставить тебя поверить мне? Я жалею теперь, что сразу не сказал тебе правду, но я догадывался, как ты к этому отнесешься. Саманта, дорогая, наследство не имеет никакого отношения к моим чувствам. Я люблю тебя. Разве ты этого не понимаешь?
Она опустила голову.
Некоторое время оба молчали. Катер игриво покачивался на волнах. Чайка опустилась рядом и несколько секунд оставалась на воде, прежде чем взмыть вверх и улететь прочь.
— Что будет теперь? — спросил Макс.
— Я проживу в твоем доме до окончания шести месяцев ради Энни, а потом уйду.
— Саманта…
— Я больше не хочу об этом говорить, Макс. Я не могу.