— Возможно, вам известно, что мой покойный дядюшка останавливался в Норт-Лодже, сторожке у Северных ворот, когда служебные обязанности требовали от него каждодневного присутствия в библиотеке. Там осталось много бумаг и прочих вещей, которые нужно разобрать, — боюсь, мой дядюшка был несколько небрежен, если не сказать неряшлив, в личных своих делах, хотя исключительно аккуратен и педантичен во всех делах своей нанимательницы. Леди Тансор любезно позволила мне поселиться в Норт-Лодже на все время, что понадобится мне для этой работы, а потому, надо полагать, наши с вами пути еще пересекутся. Я очень на это надеюсь.
На том наш разговор и закончился.
Я уже направилась к миледи и ее сыновьям, но тут меня окликнул доктор Пордейдж.
— Мисс Горст! Ваша вода!
Мне ничего не оставалось, как вернуться назад. Когда я брала у него стакан, он прижал свои холодные влажные пальцы к моим, и я отдернула руку, расплескав воду.
— Экий я неловкий! — воскликнул он, доставая носовой платок. — Покорно прошу прощения, мисс Горст.
— Ничего страшного, сэр. Извините, меня ждет госпожа.
Отдав доктору Пордейджу почти пустой стакан, я спаслась бегством.
— Где вы были, Алиса? — раздраженным тоном осведомилась миледи. — Вам не следовало отставать от нас.
Я ответила, что разговаривала с мистером Роксоллом.
— Разговаривали с мистером Роксоллом! Ну, в таком случае я вас прощаю.
— У вас платье мокрое, мисс Горст, — подал голос мистер Рандольф. — Не желаете ли сесть возле камина и обсушиться?
Я поблагодарила его, но сказала, что лучше постою.
— Бросьте, мисс Горст, вам действительно нужно просушить платье.
Рекомендация исходила от мистера Персея, который, к немалому моему удивлению, встал и пригласительным жестом указал на свое кресло.
— Смотрите, как они соперничают за вашу благосклонность, Алиса, — заметила леди Тансор. — Видано ли, чтобы горничная удостаивалась такой чести?
Она издала веселый смешок, призванный смягчить колкость слов, но я увидела, что мистер Рандольф слегка покраснел, хотя лицо мистера Персея оставалось совершенно бесстрастным — он по-прежнему стоял, положив ладони на спинку кресла, и ждал, когда я сяду.
Я поблагодарила мистера Персея за любезность, но повторила, что не испытываю ни малейшего неудобства.
— Хорошо, — сказал он. — В таком случае я отойду, с вашего позволения. Хочу выкурить сигару.
— Может, сначала поешь, милый? — спросила мать. — Так оно будет лучше, знаешь ли.
— У меня нет аппетита, — ответил он. — А курение натощак стимулирует работу мозга. Мне надо дописать последнюю песнь поэмы, и сигара поможет мне привести в порядок мысли.