– Очень верно. – Заметил Чичиков. – Кто не понимает, кому платить надо, тот, собственно, в бизнесе и не живет.
– Тертый калач, – подумал полицейский начальник. А вслух добавил – У нас все тихо, никакого криминала, я тут сам смотрящий, – проговорился он.
– Вот и славненько. Я дельце одно задумал, в пользу, так сказать, отцов города, надеюсь, вы не откажитесь. Но не спрашивайте сейчас. Пока секрет. Как все улажу, так и скажу.
Чичиков увидел, как шея главного законоблюстителя напряглась и покраснела. А, надо сказать, что был он худ и вертляв, и такое выражение его телосложения говорило о крайней степени волнения.
– Все будет хорошо, даже весьма отлично, – поспешил Чичиков успокоить Николая Николаевича.
Посещал Чичиков и начальника почты, который славился тем, что ни одна посылка в город не доходит и из города не исходит без досмотра, так как оказывалось, что часто вещи, куда-то там посылаемые нужны и ему самому и его подчиненным.
Затем Павел Иванович побывал и у батюшки. За обедом был приятно удивлен рассказом о том, что отец Амвросий устроил при церкви приют для детей из бедных семей, где родители пьют или вовсе детей бросили, еще небольшой дом престарелых, и столовую для совсем уж нищих.
– Из каких таких денег, нельзя ли узнать, батюшка?
– Отчего же? Можно. Я наших воров трясу. С них не убудет, а бедным подмога.
– Это как же вы добиваетесь такого результата, батюшка?
– А это уж мой секрет, у всякого свой ключик есть.
– Ну что ж, будет вам еще на бедность, – задумчиво проговорил Чичиков, решив, тысяч 50 рублей в конце дела на церковь пожертвовать. Ведь за ним грехов много тянулось.
Чичиков все более был доволен, что выбрал именно город N, хотя мог выбрать и любой другой. Все здесь, даже грехи и разбой, были какими-то патриархальными, под отеческим крылом мэра и полиции, процветающими, ничем на фоне всей России не выдающимися, но даже как-то и стыдливость имеющими, и желание замолить содеянное.
Согрешил и покаялся.
Согрешил и покаялся.
Видно оттого и несли батюшке Амвросию немалые деньги.
Всем удобно. Даже, кажется, что и совесть чиста, если таковая имелась. Хотя основными прихожанами церквей и мечети был, конечно, народец бедный, просящий у Бога или Аллаха защиты, потому что больше и просить-то не у кого было. Синагоги в городе не имелось, потому что евреев совсем не осталось.
Прояснив для себя все ему нужное, Павел Иванович решил, наконец, отправиться в гости к тем, кому представлен был на вечеринке у мэра.
Он, правда, заехал к Петру Алексеевичу со словами благодарности и покорности, и еще сказал, что, как только выяснит для себя все детали, так и расскажет градоначальнику о сути дела, но посулил ему деньги немалые.