Рита ходит как в трансе, сама потрясена возникшими в себе переменами, затем бросается на шею Кате.
— Ладно, детка, это только начало. Вскоре сама поймёшь, как за собой следить. Теперь ты понимаешь, женщине десяти минут на сборы явно недостаточно, она же не солдат.
— Меня папа всегда учил собираться быстро, — опускает глаза Рита.
— Хотел мальчика, а получилась девочка, — улыбается Катя.
— Откуда ты знаешь?
— Тема стара как мир, родители хотят одно, а выходит другое.
Прощаемся с городом. На мне парадная форма старшего лейтенанта авиации, рядом мои друзья, а заодно и коллеги, хороший союз в наше время.
Занимаем полностью купе, забрасываем вещи на полки, молча, провожаем убегающий перрон.
Вскоре приносят горячий чай, Рита достаёт варёную курочку, Эдик коньяк. Что нас ждёт в Москве? Мне страшно об этом думать, а больше всего, страшит встреча со Стелой, её образ буквально доканывает меня. Неожиданно для всех напиваюсь и засыпаю на коленях у Риты.
Да, что же это такое! Меня вновь утягивает в другую реальность. Этот мир мне уже знаком: коричневые тучи и выжженная, потрескавшаяся земля.
Пахнет смертью, свежая кровь бьёт, словно кувалда по обонянию. Взмахиваю крыльями, верчу шеей, взглядом ищу Пастуха. Нет его, лишь вдали огненная завеса из бушующей грозы.
Как пусто и не уютно, что-то новенькое в Отстойнике. Лечу медленно, едкий воздух раздражает гортань, чешуя на теле закоптилась от жгучих испарений, струящихся из многочисленных трещин.
Что это? Внизу лежат развороченные тела огромных существ. В разные стороны разбросаны ободранные щупальца, в голубоватой слизи застыли круглые глаза, кости, вперемешку с острыми клыками белеют как высыпанные спички на чёрной земле.
Неожиданно с земли поднимается и, нехотя подлетает ко мне, невероятное существо.
— Вновь ты, — равнодушно звучит знакомый голос.
— Славу богу, живой! — искренне радуюсь я, увидев перед собой бесчисленные стебельки с глазами.
— Что со мной может произойти, а вот собак моих кто-то убил.
Внезапно с удивлением замечаю, что множество глаз у Пастуха, словно в капельках росы. Да он же плачет! Для меня это откровение. Неужели такое чудовище может переживать?
— Кто это сделал, и разве такое возможно?
— В этой Вечности впервые. Но, всё, когда-то происходит впервые. Кто-то проник в Отстойник, подбирается душам, спугнули мы его, но собак не уберегли. А ты, что-то часто к нам ходишь. Зачем? — слюнявая пасть приоткрывается, жгучая слюна хлынула на землю, словно серная кислота на цинк.
— Сам не знаю. Если честно, я бы раков половил где-нибудь на чистом водоёме, а не дышал здесь ядом.