Действительно, с меня словно спали оковы, мозг вновь начинает соображать.
— А как же Рита? — в душе вспыхивает горечь и страх за неё.
— Если справится, вернётся. Нет… станет ещё одним воином в стане врага, — жестоко отвечает Катя.
— Я не верю, — дыхание перехватывает от горя. Внезапно мне кажется, что я её любил.
— Эх, напарник, как ты расклеился, а мы, ведь, только в начале пути, — пристыдила меня Катя.
Как пусто вдруг стало, словно вырвали кусок души. Корю себя, что так мало уделял ей внимание и зачем я полюбил дочку Чёрного Дракона. Видение образа Стелы вспыхивает перед глазами и быстро растворяется в светлом сиянии.
— Ты в порядке? — с беспокойством окликает меня Катя.
— Да, только пусто на душе.
Осман останавливается, поднимает руку, быстро прижимаемся к стенам.
— Что там? — вскидываю автомат.
— Дрезина. Мы пройдём вперёд, — Осман и Ли сгибаются и, короткими перебежками устремляются к ней. — Здесь мёртвые люди, карлики, — громко шепчет Осман.
— Вперёд, — командую я.
Срываемся с места, подбегаем, останавливаемся как вкопанные. Картина нелицеприятная, вокруг дрезины разбросаны изувеченные тела, все небольшого роста, бородатые. Кто-то с перекушенной шеей, у кого-то разорван живот, всё залито кровью и внутренностями. Такое ощущение, что здесь произошла битва за дрезину, но, погибли все.
— Что за люди? — пытаюсь разглядеть в кровавом месиве человеческие черты.
— Это не люди, — икает Герман Ли.
— У них хвосты, — замечает Эдик.
— В дрезине кто-то живой, — Катя отшатывается в сторону, палец на курке напрягся, едва не стреляет.
Осман поддевает стволом автомата тряпьё, откидывает сторону, морщит нос от невыносимой вони, пинает какое-то существо. Раздаётся злобное шипение, показывается огромная голова на тонкой шее, худые пальцы обхватывают борта дрезины, шатаясь на ножках-спичках, на нас оскалилось брюхатое существо.
— Боже мой! — вскрикивает Ли.
— Какая мерзость! — кривится Катя.
— Интересное создание, — с большим вниманием рассматривает его Эдик. — А вы знаете кто это? Это обменыш.
— Какой обменыш? — не понимаю я.
— Младенец, которого обменяли на чертёнка.
— Что за бред, — нетактично фыркаю я. — Ещё скажи, что черти существуют.
— Почему бы нет, — пожимает плечам Эдик.
Существо из последних сил лезет за борт, маневрирует на скользком краю, заваливается, я едва не бегу подхватить его, боясь, что тот разобьётся, но, отвращение сдерживает. Обменыш падает на шпалы, всхлипывает как ребёнок, с трудом поднимается, с лютой злобой смотрит на нас и, ковыляет в темноту, с трудом удерживая на печах тяжёлую голову, которая падает то в одну сторону, то другую.