— А вон и выход, широкий, — нервно хихикнула Катя. Я и сам его вижу, где-то, на огромной высоте сияет светлое пятно. Безусловно, до него не добраться, поэтому встаю, как конькобежец скольжу к ледяным органам, между ними виднеется ход.
В этом месте лёд истончается и резко обрывается. Стою у двери, она из металла, покрыта рунами, по центру глаз, в зрачок вмурован ярко синий кристалл.
— Давай сюда, Катя!
Смешно маневрируя, девушка доезжает до меня, при этом, даже ни разу не упала. Определённый прогресс на лицо.
— А мы сможем её открыть? — морщит чистый лоб в раздумье.
— Попробуем. Других дверей здесь нет, — наваливаюсь всем корпусом, словно упёрся в скалу. — Однако, давно её не открывали, — отступаю назад.
— Мне кажется, она иначе открывается, — Катя щурит глаза, с напряжённым вниманием оглядывает поверхность двери. — Какой необычный кристалл, это точно, сапфир! Кирилл, зачем его сюда вставили?
— Почём мне знать. Для красоты, наверное?
— Он явно диссонирует с поверхностью.
— Считаешь, на него надо нажать?
— А ты попробуй?
Жму сначала осторожно, затем в полную силу, эффект нулевой.
— Вот видишь, всё же он для красоты, давить на дверь надо. Давай попробуем вдвоём.
Катя растеряно кивает, мы упираемся вдвоём. От напряжения даже её веснушки разгорелись.
— Давай всё же подумаем, — предлагает она.
— Чего тут думать, давить надо! — меня охватывает злость. Как бизон бросаюсь на дверь.
— Сейчас сломаешь! — вырывается у девушки смешок.
— Да, хрен её сломаешь, — едва не зашипел я.
— Да не её, плечи себе сломаешь, — она откровенно смеётся.
Весело ей, чтоб её! Раздражение накатывается волной. И, что дальше будем делать? Крылья себе отращивать? Иначе отсюда не выбраться. Сажусь на корточки, я в печали.
Катя щупает пальцами дверь, становится на носки и заглядывает в синий камень, словно застывает.
— Что увидела? — хмурюсь я.
Внезапно щёлкают скрытые механизмы, девушка летит на пол, едва её подхватываю.
— Он на меня смотрел, — с трудом шепчет. Её губы белеют, в глазах зрачки вытягиваются как у кошки.
Дверь неожиданно ползёт в сторону, в проём вырывается голубоватое сияние.
— "Окруженные тьмою и имея помраченное зрение, мы, по воле Его, прозрели и отогнали облегавший нас туман", — появляется в длинной рясе человек. Он держит крест, глаза лихорадоч6но горят, следом выдвигаются отряд монахов, они держат грубую сеть с вплетёнными в неё острыми крючками. Одеяния странные, словно с картин средневековья. Их речь странная, незнакомая, но я понимаю её, и, кажется, могу говорить на их языке.
— Кто вы? — выдыхаю в потрясении.