Анатолий Афанасьев “НОВЫЙ РУССКИЙ НА РАНДЕВУ” (Фрагмент романа "Реквием по братве")
У ТАИНЫ ПРЕМЬЕРА.
Первый раз она выходила в прямой эфир со своей собственной получасовой передачей "Новый русский на рандеву". Давно об этом мечтала — и вот сбылось. Полгода убеждала, уговаривала, стелилась мелким бесом — и наконец случилось чудо. Телевидение на ту пору напоминало кипящий котел, где в мясном бульоне, перед тем, как свариться, сцепились в смертельной схватке головастики всех видов. Атмосфера зеркально отражала то, что происходило во всем российском обществе, охваченном массовой шизофренией: хаос, взаимное недоверие, борьба всех со всеми — и подспудно — тупое, смутное ожидание апокалипсиса.
Кроме внутренних разборок, в которых так или иначе участвовали все каналы, обитателей “Останкино” по-прежнему донимали призраки 93-го года, когда обезумевшая чернь подступила вплотную к родному гнездовью, грозя разнести его по кирпичику своими измазанными в крови и мазуте клешнями. Тогда их спасли от расправы благородные омоновцы, бескорыстные защитники прав человека, но где гарантия, что, повторись история на новом витке, все опять кончится благополучно? Страна уже не та, да и лихие спецназовцы после чеченской бойни стали как-то недобро, блудливо коситься на независимых журналистов.
Преимущество Таины Букиной было в том, что она не принадлежала ни к какой определенной тусовке. Никто толком не мог сказать, у кого она на содержании. Недавно ее вызвал на собеседование директор информационных программ, некто Туеросов Халим Олегович, личность необыкновенная во всех отношениях. Известен он был прежде всего тем, что сумел продаться практически всем без исключения враждующим между собой финансовым группировкам и никого ни разу не подвел. При этом продолжал пользоваться полным доверием “царской семьи”, которой клялся в верности с 91-го года. Сверхъестественную изворотливость Халима Олеговича многие объясняли покровительством высших, а именно самого Князя Тьмы, другие намекали на его родственные связи с Папой Римским, но Таина полагала, что причины непотопляемости телемагната заключаются в нем самом, в его фантастическом умении менять взгляды, убеждения и пристрастия не ежеквартально, в зависимости от направления политических ветров, на что способен каждый порядочный демократ, а практически ежечасно, в процессе любого разговора, на глазах у собеседника, причем новым убеждениям Туеросов отдавался с таким восторгом и ликованием, с каким рано созревший юноша впивается в губы своей первой возлюбленной. Как бы то ни было, при любых потрясениях, когда рушились самые прочные репутации, когда пушинкой слетали с плеч забубенные журналистские головы (часто в буквальном смысле), Халим Олегович, пылкий и непреклонный, оставался на самом верху, разве что иногда перемещался с канала на канал, да изредка, раз в год, отбывал в Штаты на очередную стажировку. В последний месяц из Туеросова неожиданно вылупился крутой патриот, который мог дать фору Лужкову и Зюганову вместе взятым. В одном из недавних выступлений Халим Олегович, бешено сверля глазами какого-то приглашенного на передачу замухрышку-нацмена, яростно возвестил, что намерен самолично организовать фонд для возведения крепостной стены по всему периметру Северного Кавказа, через которую, по его словам, не просочится ни один террорист-инородец. Также он первый на телевидении употребил слово "русский" в нейтральном смысле, без привычного ругательного оттенка (русский фашизм, русская мафия, русские рабы и т.д.), что, однако, далось ему нелегко: после знаковой передачи Халима Олеговича отвезли в загородную резиденцию с сердечным приступом.