Приняв ежевечерний "Альмагель",
Больные расходились по палатам,
Где их ждала казённая постель.
В сны уходила стихшая больница...
В компании дежурного врача
Сестра, за день уставшая браниться,
Заваривала на ночь крепкий чай.
Я мыл полы в уснувшем отделенье,
Затем, с самим собой наедине
Угадывал чужие сновиденья,
Как будто бы участвуя в войне.
Пижамы превращались в гимнастёрки...
Дымком костра тянул лесной привал
И под сосной боец Василий Тёркин
Про сабантуи что-то складно врал...
Рвались снаряды, скрежетали танки,
Горячий снег лицо мне обжигал,
И свежеиспеченный лейтенантик
"Огонь!"— охрипшим голосом кричал...
Последний, нервный "SOS" в морзянке раций
Сменялся безнадёжной тишиной,
Когда в полярных льдах "PQ-l7",
От стужи корчась уходил на дно...
Я видел снова молодые лица,
Урывками читая "Звездопад",
Забыв про ветеранскую больницу...
Но тихий стон вернул меня назад,
И я опять менял саперу простынь,
Связиста с ложки киселём поил,
Читал статью незрячему матросу,
Кавалеристу "утку" подносил.
Имен, фамилий, дат теперь не вспомню…
А сердце жгло. И мысль была о том,
Что судьбы их, меня по капле полня,
Откликнутся стихами. За окном
Ночь надевала траурное платье,
Ступая на асфальтовую склизь.
Стоял сентябрь, когда в восьмой палате
С небытием сливалась чья-то жизнь.
ГОРБИ ГВОЗДИЛИ ГВОЗДИКАМИ…
— Следите за Горбачевым, — сказал голос в телефонной трубке.
— В каком смысле? — не понял я.
— Отслеживайте все движение, происходящее вокруг него. Против этого предателя готовится акция…
Это не начало крутого боевика, а статья в "Вечерней Москве", одна из десятка в центральной прессе, появившихся после "нападения" на Горбачёва.
…Неожиданно весной 2000 г. выяснилось, что этот политический труп, "лучший немец" хочет казаться живее всех живых. Из каких чуланов и помоек он собрал свою "социал-демократическую" партию? Москвичи, например, уже и забыли, что в городе Москве был когда-то такой мэр — Гавриил Попов (теперь тоже горбачёвский "социал-демократ"). Лучший иуда ХХ века, могильщик СССР не постыдился вновь показаться на глаза людям.
13 марта 2000 г. Горби вручалась премия "Национальный Олимп" в номинации (форменное издевательство над "дорогими россиянами") "Человек-эпоха". Действие должно было происходить в Государственном киноконцертном зале "Россия".
Первый день Великого поста в этом суперофициозном месте с видом на Василия Блаженного начался явно не постным фуршетом… Публика — московский бомонд, а также пишущая братия, посиживали в удобных креслах, перелистывая цветные буклеты новомодной премии.