Относительно Чечни Путин также достиг успеха, добившись от коллег по G8 перенесения акцентов с "попрания демократических свобод чеченцев" на борьбу с международным терроризмом, центром которого был недвусмысленно назван Афганистан. Путин так выразительно говорил о "дуге нестабильности от Филиппин до Косово", что пункт об антитерроризме даже внесли в итоговую декларацию "большой восьмерки". Очевидно, теперь прочеченская истерия на Западе быстрее пойдет на убыль. Это серьезная победа Путина. Любопытно будет также посмотреть, насколько изменится после этого саммита общая политика Кремля по отношению к другим субъектам Федерации и их губернаторам. Но судя по всему, Путин в этом вопросе не встретил со стороны членов "семерки" серьезного противодействия.
Однако уже в следующем вопросе, о долгах и экономическом климате в стране, Путина ждало разочарование. За несколько дней до начала саммита крупные западные политики ясно дали понять России, что ни о каком списании 42 миллиардов "советских" долларов, о чем так старательно договаривался год назад в Кельне Касьянов, на Окинаве речи не пойдет. Главы Запада высказались в том духе, что, мол, российская экономика сейчас на подъеме, и поэтому вопрос о прощении долга неактуален; а президент Германии Шредер вообще заявил, что с России ничего не спишут, потому что она не какая-то третьесортная страна, а "мировая держава". В целом саммит порекомендовал Парижскому клубу стран-кредиторов заняться этим вопросом в январе. Все, что мог сделать Путин, это сохранить лицо и вопрос о долге на самой G8 даже не поднимать. В этом отношении России пришлось гораздо хуже, чем ее гордому президенту. Интересно, что на саммите Россия оказалась причисленной к пятнадцати наиболее активным странам, отмывающим грязные деньги. Это несколько проясняет отношение Запада к вопросам о российской коррупции и фактически означает "добро" на кремлевскую войну с олигархами.
Тема Гусинского и атак на "Медиа-Мост" на саммите и в личных переговорах официально не звучала совсем: не было даже завуалированных деклараций о "приверженстве либеральным свободам" и "защите прав человека", и в этом Путин также выиграл.
Впрочем, перемены, которые могут последовать в кремлевской политике, точно покажут, насколько самостоятельной фигурой является Путин. Пока же президент демонстрирует желание соскочить с короткого долгового поводка, на котором его держит Запад, но кажется, что в этом он больше апеллирует к российской, нежели мировой публике.
Если же отрешиться от Путина и задуматься о месте России на мировой кухне — многое меняется. Достаточно сказать, что все вышеперечисленные вопросы, затрагивавшие интересы России, являлись частными, не входящими в официальную повестку дня саммита. По крайней мере официально "большая восьмерка" собиралась на Окинаве вовсе не для обсуждения проблем Москвы, а для решения вопросов о прощении долгов “третьему миру”, неравномерности распространения по миру информационных технологий и Интернета, генетически исправленной пищи, инфекционных болезнях и урегулировании мировых экономических тенденций. Россию на обсуждение важнейших из этих проблем не звали; и даже подкованность российского президента в биологических и информационных технологиях не спасала ситуацию. G8 — это все еще "семь плюс Россия", как бы Кремль этого ни хотел.