Рафен кивнул.
— Хорошо. Чем быстрее мы закончим нашу миссию, тем спокойней я буду.
Сержант глубоко вздохнул. Конфронтация с Сетом беспокоила его сильней, чем он был готов признать.
— Все мы испытываем то же самое, — ответил Туркио.
Он снова сделал паузу и Рафен понял, что воин формулирует вопрос.
— Ты хочешь о чем-то спросить?
Туркио махнул аугметической рукой.
— Насчет лорда Сета и Расчленителей… По правде говоря, брат-сержант, я думал, что эта миссия закончится ничем. Мы встретимся с ним и вернемся домой одни. Я полагал, что Сет отвергнет вызов командующего Данте.
— Он так и сделал, — сказал Рафен. — Ты не ошибся.
— Но он здесь, на борту этого корабля, и мы летим на Ваал. Каким образом его убедили? — Туркио нахмурился. — Если я могу это знать, что вы такого сказали Сету, что смогли поколебать его?
— Я сделал то, что мне приказали, — ответил Рафен, отворачиваясь от обзорного стекла. — Я рассказал ему всю правду.
— Всю?
Рафен кивнул.
— Да, брат. Каждую проклятую деталь.
— Он был… разгневан?
— Нет. Если я что-нибудь понимаю, то Сет, кажется, был опечален, — Кровавый Ангел покачал головой. — У Магистра столь скрытный характер, что мне трудно разгадать его, — на миг сержант встретил взгляд Туркио. — Скажи мне, какой настрой сейчас у моих людей?
— Они готовы, лорд, — ответил космодесантник. — Как и всегда.
— Действительно? После того, как мы покинули форпост Расчленителей, мне показалось, что я ощутил… напряженность в воздухе.
Туркио не спешил с ответом.
— Я не видел никаких признаков, сэр.
Рафен почувствовал, что было что-то еще, но не стал допытываться.
— Очень хорошо. Ты свободен, — воин слегка поклонился и вышел, снова оставив Кровавого Ангела в одиночестве. Рафен снова повернулся к окну, положил руку на бронестекло и снова слился с созерцаемой пустотой.
Скоро они вновь окажутся в небесах над Ваалом и затем вновь ступят в священные коридоры крепости-монастыря.
Его мысли омрачились, и в задумчивости Рафен вспомнил арочные стены монастырской палаты собраний, простирающийся вокруг. И ярче всего в памяти горело собственное имя в совете собранном Данте.
— БРАТ-СЕРЖАНТ РАФЕН, можете войти, — сказал Магистр Ордена, подзывая космодесантника, стоящего у высоких медных дверей.
Прежде чем шагнуть дальше, Рафен глубоко поклонился, его одежды прошелестели по каменному полу. Кроме воинов почетной гвардии — их было только двое, чтобы соблюсти протокол, но не более того — все Кровавые Ангелы в зале были без доспехов, облаченные в священные, красные с черным, одежды Ордена.
Он был здесь лишь однажды, вскоре после того, как поврежденная боевая баржа «Европа» вернулась на орбиту, чтобы зализать в орбитальном доке раны, оставленные сражением в у мира-мавзолея Сабиен. В тот день он чувствовал противоречивую смесь эмоций. Гнев и печаль, страх и восторг, напор чувств, которые эхом отдавались в его сердце месяцы спустя. Это место, этот зал, не был самым великолепным или роскошным из чертогов монастыря. И все же он был свидетелем множества событий за время жизни Ордена. Смерть предшественника Данте, Магистра Кадея, поломку звездного лука, изгнание Леоната. Все эти трагедии и многие другие разыгрались в этом зале.