Сомнения, тревога и страхи, мучившие ее всю ночь, улетучились. Было утро, светило солнце, и она уже начинала влюбляться в Париж! Она оглядела комнату, не зная, чем бы заняться. Может, позвонить, чтобы принесли завтрак? Или самой поискать что-нибудь поесть? Пока она раздумывала, раздался осторожный стук в дверь. Гардения быстро запахнула старенький халат и только потом повернула ключ, чтобы посмотреть, кто стучит.
— Ваш завтрак, мадемуазель, — проговорил по-французски юный голос, когда Гардения выглянула.
Она шире открыла дверь, чтобы пропустить дерзкого вида горничную-француженку в белом чепчике, в темных глазах которой так и прыгали чертики. Она поставила поднос на столик у кровати.
— Экономка сказала, что я должна распаковать ваши веши, мадемуазель, — объявила она. — Она также сказала, что вы сегодня переедете в другую комнату, поэтому на самом деле не стоит и начинать, не правда ли?
— Нет, не надо, — ответила Гардения на медленном, очень правильном французском. Ей было немножко сложно следить за быстрой речью горничной. Одно дело говорить на великолепном французском в Англии, и совсем другое — слушать местное наречие из уст девушки, которая трещит в два раза быстрее, чем те, с кем Гардении приходилось общаться. — Нет, — повторила она через некоторое время. — Вы правы. Я оденусь, а потом, думаю, можно перенести мой чемодан в другую комнату, и я буду вам очень благодарна, если вы там и займетесь моими вещами.
— Хорошо, мадемуазель.
Когда горничная выходила из комнаты, Гардения заметила ее косой взгляд, который в какой-то степени смутил ее. Что в слугах этого дома было такого, что заставляло их казаться странными? Но аромат свежего кофе и вид теплых хрустящих рогаликов напомнил ей, что, несмотря на ночную еду, она очень голодна.
Рогалики были изумительны, хотя масло имело странный вкус. Оно совершенно не походило на масло из Джерси, которое она с таким аппетитом ела в деревне, где жила с самого детства. А вот такого вкусного кофе она в жизни не пробовала. Она выпила еще одну чашку и только после этого начала умываться и приводить себя в порядок.
Прежде всего ей нужно произвести хорошее впечатление на тетушку. «Первое впечатление всегда очень важно», — звучал у нее в голове голос матери, и на мгновение глаза наполнились слезами.
Платье, которое было на ней прошлой ночью, сейчас висело в шкафу. Гардения посмотрела на него и теперь в свете весеннего солнца поняла, как оно выношено. Оно принадлежало еще ее матери. Это было единственное в доме черное платье, а все остальные вещи в ее чемодане были цветными, хотя и не менее изношенными. Гардения отыскала платьевую щетку и почистила юбку. Грязь, налипшая на нее, когда девушка выходила из поезда, теперь высохла и легко счищалась. Но ничто не могло скрыть убогости залоснившейся одежды с вытертыми манжетами, хотя Гардения перед путешествием приложила максимум усилий, чтобы привести ее в приличный вид. Все ее попытки освежить щеткой жакет и юбку не принесли желаемого результата. Охваченная отчаянием, она оделась и принялась как можно более аккуратно укладывать волосы.