– Хм, – произнесла сестра Марианн, выражая тем самым сомнение по поводу того, подобает ли лежать на полу в отделении интенсивной терапии. Однако она не могла не признать, что другого подходящего места для моциона у пациентки просто нет.
Согласно рекомендациям физиотерапевта, в течение тридцати минут Лисбет Саландер пыталась делать отжимания, растяжки и приседания и вся взмокла. У нее имелся длинный перечень движений, которые ей следовало ежедневно выполнять, чтобы укрепить мускулатуру плеча и бедер после перенесенной три недели назад операции. Лисбет тяжело дышала и чувствовала, что находится очень далеко от идеальной формы. Она быстро уставала, и при малейшем напряжении у нее что-то тянуло и болело в плече. Зато она, несомненно, шла на поправку. Головные боли, мучавшие ее в первое время после операции, утихли и возникали только иногда.
Лисбет считала, что уже достаточно здорова для выписки или хотя бы для попытки улизнуть из больницы, но подходящих возможностей не представлялось. С одной стороны, врачи еще не объявили ее здоровой, а с другой – дверь в палату была постоянно заперта и находилась под наблюдением чертова наемника из службы охраны, сидевшего на стуле в коридоре.
Она уже вполне окрепла для того, чтобы ее могли перевести в обычное реабилитационное отделение, однако после некоторых переговоров полиция и руководство больницы решили пока оставить Лисбет в палате номер 18. Эту палату было легко охранять, поблизости все время находился кто-нибудь из персонала, и она располагалась в конце загибавшегося буквой «Г» коридора. Начальство сочло, что проще держать Лисбет в коридоре 11-С, где персонал после убийства Залаченко был проинструктирован насчет мер безопасности и уже знаком с ее сложной ситуацией, чем переводить ее в другое отделение и менять уже устоявшийся порядок.
В любом случае выписка Лисбет Саландер из Сальгренской больницы считалась вопросом нескольких недель. Как только врачи сочтут ее достаточно здоровой, ее перевезут в Стокгольм, в следственный изолятор Крунуберг, где ей предстоит дожидаться суда. Принимать решение относительно времени выписки должен был доктор Андерс Юнассон.
Провести первый серьезный допрос доктор Юнассон разрешил полиции только через десять дней после выстрелов в Госсеберге, что вполне устраивало Аннику Джаннини. К сожалению, Андерс Юнассон ставил палки в колеса и самой Аннике, регламентируя общение с клиенткой, и это Аннику раздражало.
После переполоха в связи с убийством Залаченко доктор устроил глобальное обследование состояния Лисбет Саландер и учел тот факт, что, будучи подозреваемой в тройном убийстве, она, вероятно, испытала большой стресс. Андерс Юнассон не имел ни малейшего представления о степени ее виновности, но как врача его этот вопрос ни в коей мере не интересовал. Он просто пришел к выводу, что Лисбет Саландер подвергалась стрессу. В нее трижды стреляли, и одна из пуль попала ей в головной мозг и чуть ее не убила, после чего у нее никак не спадала температура и держались сильные головные боли.