Где-то снаружи находится Залаченко.
Лисбет Саландер чувствовала себя прикованной к постели. Шея под фиксирующим воротником чесалась. У нее возникло острое желание встать. Постепенно ей удалось сесть, но на большее сил не хватало. Она опустилась обратно и положила голову на подушку.
Через некоторое время Лисбет ощупала воротник и обнаружила скреплявшие его кнопки, после чего расстегнула и бросила его на пол. Дышать сразу стало легче.
Хорошо бы держать под рукой какое-нибудь оружие или иметь достаточно сил, чтобы встать и разобраться с ним раз и навсегда.
Под конец она приподнялась на локте, зажгла ночник и огляделась. Ничего такого, что можно было бы использовать в качестве оружия, здесь не имелось. Потом ее взгляд упал на стол медсестры, стоявший возле стены, в трех метрах от кровати, и Лисбет заметила, что кто-то забыл там карандаш.
Она подождала, пока ночная сестра совершит очередной обход – в эту ночь к ней, похоже, заходят примерно раз в полчаса. Лисбет предположила, что меньшая частотность посещений означает, что врачи считают ее состояние улучшившимся по сравнению с выходными, когда к ней заходили каждые пятнадцать минут или даже чаще. Сама она особой разницы не ощущала.
Снова оставшись одна, Лисбет собралась с силами, села и свесила ноги с кровати. К ее телу были приклеены электроды, регистрировавшие пульс и дыхание, однако кабели шли в ту же сторону, где лежал карандаш. Она осторожно встала и вдруг закачалась, полностью утратив равновесие. На секунду ей показалось, что она сейчас упадет в обморок, но она оперлась о кровать и сфокусировала взгляд на столе перед собой, затем сделала три нетвердых шага, протянула руку и схватила карандаш.
Потом она, пятясь, вернулась на кровать, и там силы совершенно оставили ее – настолько, что даже вновь натянуть на себя одеяло она смогла лишь через некоторое время.
Подняв карандаш, она пощупала кончик. Это был самый обычный карандаш из дерева, но свежезаточенный и острый, как шило. Может вполне сойти за колющее оружие, если ударить им в лицо или в глаз.
Она положила карандаш на легко доступное место, возле бедра, и заснула.
Понедельник, 11 апреля
В понедельник утром Микаэль Блумквист поднялся в начале десятого и позвонил Малин Эрикссон, которая только что вошла в редакцию «Миллениума».
– Привет, главный редактор, – сказал он.
– Я просто в шоке от того, что Эрики нет и что вы решили сделать новым главным редактором меня.
– Вот как?
– Она ушла. Ее письменный стол пуст.
– Тогда тебе стоит, вероятно, посвятить день тому, чтобы перебраться в ее кабинет.