– По Интернету нашла, – сказала Лина уже в коридоре, провожая его к двери, чтобы Виктория, упаси бог, не услышала. – В канадской аптеке продается.
– Нашим больницам такие не по карману, – вздохнул врач.
– Я вам потом отдам, – пообещала Лина. – Его же можно простерилизовать?
– Конечно, можно, – подтвердил доктор. – Но вы не торопитесь. У нее хорошая динамика.
Виктория и вправду как будто пошла на поправку. Речь вернулась. Ей страшно хотелось курить, но Лина не давала. К счастью, все это происходило летом: в школу ходить не надо.
Лина, конечно, вызывала на подмогу Галюсю. Вместе они поднимали почти невесомое тело, обмывали, протирали, меняли постельное белье. У Виктории не было ни единого пролежня.
Так прошло два месяца. Однажды, когда Лина поправляла подушки после смены белья, Виктория поцеловала ее руку. Поцелуй пришелся выше запястья.
– Пра, ты чего? – смутилась Лина.
– Спасибо, что не отдала меня в больницу, – прохрипела Виктория.
– Да ты что, у меня и в мыслях не было!
В эту же ночь случился второй инсульт. Лина заметила утром, что рот опять перекошен и не закрывается. Позвонила врачу. Он смог приехать только к вечеру и констатировал, что она права.
– Она больше не ест, – пожаловалась Лина. – Я сую ложку в рот, а все обратно выливается. Колотый лед в рот кладу, чтоб не пересыхал.
– Это не самое страшное, – вздохнул врач. – У нее пропал глотательный рефлекс. Она обезвожена, сейчас я еще капельницу поставлю с физраствором.
– А что самое страшное? – спросила Лина опять в коридоре, чтобы Виктория не слышала.
– Может пропасть дыхательный рефлекс. Я пропишу кислород, но…
Дыхательный рефлекс пропал в ту же ночь. Это был третий и последний инсульт, освободивший мятежную душу Виктории Полонской от бренной земной оболочки. Лина встала страшно рано, часа в четыре утра – ее словно что-то толкнуло – и нашла прабабушку бездыханной. Черные глаза мертво смотрели на нее. Она их закрыла.
На похороны прилетел из Америки внук. Вместе с Линой Владимир Полонский проводил бабушку в последний путь. С ними поехала восьмидесятивосьмилетняя старуха-соседка. Нелли, разумеется, не поехала. Вот еще! Но она потребовала встречи с бывшим мужем и с дочерью. Ей хотелось знать, что станет с квартирой. Двухкомнатная квартира на Ордынке, можно сказать, с видом на Кремль – это же не шутки!
– Квартира принадлежит Лине, – сказал Полонский.
– Семнадцатилетняя девчонка не может распоряжаться квартирой! Квартиру надо сдавать. Найти приличных жильцов и сдавать. Я даже не представляю, сколько может стоить квартира в таком районе. Какая там площадь?