— Ну, короче… Мы думали, тут живет… обезьяна.
Теперь рассмеялась Анита:
— Обезьяна? В Венеции? Вот так новость!
— Но тем не менее это действительно так, — возразила ее мама.
Томми выпучил глаза.
— Морис Моро, когда приехал сюда, действительно привез с собой обезьяну, — объяснила художница-реставратор. — Это была макака с Гибралтара, Морис очень любил ее и даже изобразил на стене.
— Я не знала! — воскликнула Анита. — А где?
— Как раз на той фреске, которую сейчас расчищаю. Когда Морис умер, сидя в кресле, именно обезьяна и сообщила об этом соседям…
— Какая интересная история… — проговорил Томми.
— А что потом случилось с обезьяной? — спросила Анита.
Госпожа Блум пожала плечами:
— Кто его знает. Одни говорят, будто это она устроила пожар, оставшись одна, и тогда сгорела часть последнего этажа.
— Подумать только! — удивилась Анита. И вдруг спохватилась: рюкзак! Взглянув на маму, поняла, что та не взяла его.
— Значит, это правда, что тут был пожар? — спросил Томми, снова заинтригованный.
— Еще какой! И хорошо еще, что… — Госпожа Блум почувствовала, что ее тянут за рукав. — Что случилось, Анита?
— Дай мне ключи. Я забыла рюкзак.
— А он нужен тебе?
— Там задание на завтра.
Вечерние сумерки уже окутывали невысокие, тесно стоящие дома, небо сделалось фиолетовым, близилась ночь. И даже выглянула луна.
— Мне хочется домой, дорогая, — вздохнула госпожа Блум.
— Я одна схожу за ним.
— Тебе не открыть замок.
— Открою.
— Уверена?
Анита кивнула и протянула руку:
— Я бегом. И вернусь домой раньше тебя.
Ключи перекочевали из кармана госпожи Блум в руку ее дочери.
— Осторожно поднимайся по лестнице. Там темно.
Анита взглянула на Томми, и тот слегка покачал головой.
Девочка помахала рукой маме и другу и побежала к Разрисованному дому, ни разу не обернувшись.
А когда подошла к двери и стала подбирать нужный ключ, желая отпереть висячий замок, обнаружила, что совсем запыхалась и сердце сейчас выскочит из груди. И не потому, что бежала. А из-за множества противоречивых чувств, охвативших ее, в том числе и от страха. Она будто чувствовала, что вскоре произойдет что-то важное. Что-то совершенно неведомое.
А вот дом, похоже, очень хорошо знал, что должно произойти.
Висячий замок стукнулся о стену, и дверь бесшумно открылась. Анита вошла в прохладный вестибюль. Сейчас, когда тут не звучала музыка из маминого приемника, Разрисованный дом казался много больше, словно ночь увеличила его.
Посмотрев из вестибюля во внутренний двор, Анита увидела колодец. И не смогла не подумать о чем-то страшном. Потом убедила себя, что все это глупости, и, отбросив все пугающие мысли, стала подниматься наверх по широкой лестнице, со слишком низкими ступенями, чтобы наступать на каждую, и слишком широкими, чтобы перешагивать чрез две, так что идти было неудобно.