Она лепетала полуиспуганно, целуя его руки, а глаза ее смеялись, и Оппий видел в них любовь и преданность.
Когда они вышли в сад, Эрато, не отнимая своей руки, заглянула ему в глаза:
— Господин мой, хочешь — мы останемся здесь еще на день?
Оппий подумал, что дела могут подождать, и — согласился.
Вместо одного дня они прожили целую неделю. Накануне отъезда он сказал Эрато, лаская ее в беседке:
— Вижу, тебе понравилась эта вилла… И я дарю тебе этот дом с полем, садом, виноградником и пасекой, с рабами, невольницами и хозяйственными орудиями…
Эрато упала к его ногам и, целуя колени, шептала:
— Господин мой, ты снизошел до белой рабыни, возвысил ее и приблизил к своей особе… Чем я могу отблагодарить тебя за доброту и милость? Увы, нет ничего у меня, кроме этого тела и верной души!..
Она ударила себя в грудь и, всхлипнув, прибавила:
— Как была твоей невольницей, так и останусь до самой смерти!
Он поднял ее, усадил рядом с собою.
— В Риме я составлю дарственный акт и введу тебя во владение поместьем! А теперь пойдем к виллику, чтобы он собрал рабов: они должны знать новую госпожу…
Эрато шла за ним, как пьяная. Госпожа! Возможно ли такое счастье? Она подумала, что это имение приносит доход, она будет приезжать сюда со своим господином (он — гость, а она — хозяйка), и радость ее была так велика, что она сказала Оппию:
— Сердце мое преисполнено благодарности, но для того, чтобы счастье мое было полнее, обещай, господин, приехать ко мне в гости со своими друзьями!..
Оппий улыбнулся. Радость Эрато была его радостью.
— Приедешь? — с беспокойством заглянула она ему в глаза, боясь, что он откажется.
— Приеду с нашим властелином, когда он вернется из Африки.
Смотрела на него с недоумением.
— С кем? Я не понимаю…
— Узнаешь позже.
Высадившись в Африке с малочисленным войском (буря рассеяла корабли, на которых находилось шесть легионов), Цезарь попытался взять Гадрумет, но это ему не удалось. А когда корабли, бросив поблизости якорь, высадили три легиона, император двинулся во главе войск в глубь страны.
В бою при Рупсине, где помпеянская конница, под начальствованием Лабиена, едва не разбила легионы Цезаря, стало ясно, что враг сильнее.
— Отступать, — приказал полководец, — будем ждать ветеранов, иначе мы погибли.
Но Лабиен не давал покоя: он тревожил Цезаря днем и ночью, отбивал обозы и лошадей во время водопоя, жег сено и солому, снимал часовых и караулы. Цезарь думал, что делать. Решив наконец разослать надежных людей в соседние города, он приказывал им:
— Склоняйте города на нашу сторону, работайте над тем, чтобы население восставало против Юбы, не жалейте золота на подкуп, раздавайте оружие бедноте и недовольным…