- Что так?
- Вы стрельбу не слышали?
Семен вспомнил, что ночью, точнее, после захода луны, видел зарево и вроде бы слышал взрывы.
- Где-то на юго-востоке...
- На юго-востоке от Мергеля хозяйство Луизы Цвях. Там было настоящее сражение.
- И тоже были трупы?
- Как же в наше время стрелять, не делая трупов? - Ишутин через силу улыбнулся. - Там уже разбирается милиция. Пошел слух, что это бандитское нападение с целью грабежа богатых.
- Остерегайтесь, Павел Петрович. - Гюзель погрозила Ишутину пальчиком. - На вас тоже могут напасть. "Новые русские" своей смертью не умирают.
- Это что - правило?
- Стало правилом.
- Тогда я - исключение... А пока - допросите нашего общего знакомого.
Допрос Козинского ничего не дал. Митя клялся, божился, что рабочих он не убивал и никого не возил на убийства.
Не желала давать показания и Маруся, но после того как мастер "Автосервиса" шепнул ей, что мужу при всех случаях будет расстрел, а ей пятнадцать лет, если она что-либо утаит от следствия, Маруся заговорила.
В её глазах уже был не страх, был - ужас. Вся она переменилась в лице, голос её дрожал:
- Я... я скажу. Я все скажу! - и к Ишутину: - Павел Петрович! Товарищ Ишутин! Он действительно не убивал рабочих. Это делала какая-то Ласточка... Я случайно подслушала, они говорили по радио. А он убил только одного товарища следователя.
Козинский метнул на жену испепеляющий взгляд, но промолчал.
- А ведь Довбышенко был вашим другом, не так ли? - уточнил Полунин.
Козинский не ответил. Крикнула Маруся:
- При чем тут друг? За него дали тысячу "зеленых"!
- Кто?
Оказывается, следователь уже знал очень многое, и не погибни он от руки своего бывшего друга и бывшего сослуживца, убийцу поймали бы раньше, и гибель по крайней мере троих рабочих удалось бы предотвратить.
Ишутину Полунин пообещал:
- Мы осмотрим кабинет следователя как можно раньше. - Тогда это надо сделать сегодня. - Согласен.
45
Ишутин не ошибся, говоря, что в хозяйстве Луизы Цвях разыгралось целое сражение.
Уже в двенадцатом часу ночи, будучи хорошо поддатыми и утомленными неутомимой графиней, они с присущим фронтовикам чутьем ощутили почти одновременно холодок смерти.
Из неосвещенного слухового окна Горчаков заметил мелькнувшую во дворе тень. Потом мелькнула вторая, третья... Какие-то люди окружали мельницу.
Горчаков лишь успел заскочить в спальню, где шло пиршество и на широкой тахте нежилась обнаженная графиня, как внизу, под каменными стенами мельницы раздались автоматные очереди.
- В ружье! - по-военному крикнул Горчаков. И тут же - залп из гранатометов.