Я встал, чтобы её догнать, но повернувшись ко мне, она посмотрела таким взглядом, что я опустился назад на стул. Какое-то чувство нереальности происходящего наполнило меня, всё произошло настолько быстро, что я не понял, из-за чего мы расстались.
«Просто из-за того, что я не рассказал ей о клаксонах? – мысли в голове путались, – почему всё так внезапно произошло?».
Ответа на эти вопросы не было, а на душе было погано. Я встал и как можно быстрее покинул корабль, мысли в голове путались и о чём кроме как разговора я думать не мог. На вопрос: – «Почему?», ответа у меня не было.
Таша смотрела в монитор, заменяющий в околопланетном челноке иллюминатор, и изредка вытирала слёзы, катящиеся из глаз. Что было сделано, не вернуть, но она не могла по-другому. Она не помнила, когда это случилось, но чувства к Володе стали угасать, и не последнюю роль в этом сыграли шутки знакомых о том, когда же она выйдет замуж за своего робота и нарожает ему маленьких киборгов.
Эмоции, связанные с послевоенным кризисом схлынули, и Таша вскоре поняла, что гигантская власть меклар охватила абсолютно все сферы жизни Общей Галактики. Сколько бы она не пробовала изменить это, ей мало что удавалось. Её гражданский долг был донести свои мысли до Володи, но тот был глух к её просьбам и протестам, у них с Келлером создался прочный тандем и разрушать его Владимир не собирался. Таша поняла, что в жизни Владимира она может быть только третьей, после Келлера. Её это никак не устраивало, тем более, что она разочаровалась и в самом Владимире. Образ рыцаря в сияющих доспехах потускнел, а взамен ему пришло то, что было на самом деле – выросший под влиянием искусственного интеллекта закомплексованный молодой человек, облеченный ко всему неограниченной властью.
Самое обидное для неё, было осознавать, что рассказать обо всём ей никто не позволит, возможности Келлера даже она с трудом представляла, он был вездесущ и его влияние, казалось, распространялось на все механизмы в Галактике. Таша отлично себе представляла некролог в галактических новостях о её трагической гибели в какой-нибудь катастрофе.
«Ради собственного спокойствия придётся молчать, – решила она, – нужно начать жизнь заново, и забыть о тайнах меклар и Владимире».
«Он же говорил о начале войны! – всплыла мысль, когда она вспоминала разговор с Владимиром, – нужно срочно узнать подробности!».
«Келлер? Что я сделал не так?», – после разговора я погрузился в настоящее отчаяние.
«Ты, правда, это хочешь знать? – поинтересовался он, явно зная что-то большее, – тебя не смутит то, что это будет подслушанная информация?».