Дядя Левон поставил те, что длиннее, торчком на землю, с шумом выдохнул воздух.
— Что здесь за ярмарка? Может, деревья для сквера привезли? — спросил он.
— Какие деревья?! — заговорили все, перебивая друг друга. И начали оглядываться, искать нас, чтоб вытолкнуть вперёд, на глаза Левона Ивановича.
Но Жора шмыгнул за спины, а я вспомнил, что надо забрать под грушей портфель, и побежал туда. Серёжа отвернулся от всех и бросал камешки в овраг, метил попасть в какую-то жестянку. Только Павлуша стоял на месте и жалостно моргал и горбился, как будто его гипнотизировали и собирались проглотить.
Дядя Левон немного послушал людей и вдруг выронил из-под руки пучок коротких реек, стал медленно оседать. Упала и та связка, что стояла торчком.
— Что с вами? Что с вами? — бросились к нему моя бабушка и профессорша. И все мы подошли ближе…
— Ничего, ничего… — отстранил он их рукой, силясь вздохнуть поглубже; достал из кармана пиджака стеклянную трубочку с какими-то таблетками. Вытряхивал их на ладонь, и руки дрожали. Бросил одну или две в рот. А когда прятал трубочку, уже в нагрудный кармашек, погладил то место, где сердце.
— Так скоро… Не думал, что так скоро всё это может случиться… Как же так, «артековцы»? Я же вас просил-умолял…
Мы стояли всей компанией и молчали.
Жора пробормотал:
— Провалиться на этом месте, если мы… ещё…
И тут всех опять прорвало: крик, гам, начали толкать нас в спины, гнать домой. А бабушка зажала мою руку в своей и повела, как милиционер вора или бандита.
— Вот сюрприз будет родителям! Вот обрадуются! Спасибо, внучек, утешил бабушку… А каков сам, как замызгал школьный костюм! В чём ты завтра в школу пойдёшь? Батареи ещё холодные, не отапливается квартира… Если и постирать, то где высушишь? — Перевела дыхание и опять: — Из-за тебя Маринку опоздала забрать! Может, ушла сама, шатается где-то по городу… О, горе горькое! О, несчастные родители! О, несчастная я! У людей дети как дети — сидят, уроки делают, а он всё погибель свою ищет…
— Я в школе письмо и математику сделал. Осталось только стихотворение выучить, — сказал я.
— На переменках царапал?! — споткнулась бабушка на ровном месте. — Дома в спокойной обстановке делаешь уроки — и такую грязь в тетрадках разводишь. Представляю, что ты там на переменке намазал! Всыплет тебе отец, ну, всыплет!..
У крыльца она отдала мне ключ, подтолкнула в спину: