— Насмерть?! У барана же рога… — не верится мне.
— Ну и что? Я твердолобый.
— Ха-ха-ха! — первым не выдержал Женя-большой.
— Не верите? А голова моя в живот провалилась… Лежу — темно, душно, дышать нечем… «Что такое?» — думаю.
— А как же… это… достал? — хлопаю я глазами.
— Запросто! Р-раз за волосы — и вытащил!
И тут начали все хохотать, словно с ума посходили.
Выбирались из подвала — хохотали.
Карабкались в изнеможении по лестнице — хохотали.
И даже в квартире ещё хохотали.
Такой со всеми припадок случился.
«Тигр» + «котёнок» = Полкан
Как я завидую тому, у кого мама не медик! А у меня не просто медик, а медицинская сестра.
Только вошли в квартиру, только отсмеялись, как опять начали все ахать да охать.
— А я плакала по тебе! — похвалилась Маринка, моя сестричка, и вытерла глаза — чтобы я поверил.
Папа стал на стул и ввернул в прихожей самую большую лампочку. Бабушка вынесла из общей комнаты торшер. Марина побежала в спальню, которая была и папиным кабинетом, притащила настольную лампу. Но розетки в прихожей нет, включать было некуда.
— Марш в ванну! — приказала мама и перестала охать.
И все протиснулись за мной в ванную, сорвали с меня одежду. Бултыхнули чуть не в кипяток!..
Стали конвейером: за бабушкой папа с большим лохматым полотенцем, за папой — мама с йодом, зелёнкой, перекисью водорода и клеем «БФ-6», за мамой Маринка пристроилась — с пирожком в руке.
Бабушка поварила меня немного в кипятке, чуть кожа не полезла, и начала скрести самой кусачей мочалкой. По царапинам, по болячкам!
— Ы-ы-ы! О-о-о! — ревел я дурным голосом.
Сполоснуть бабушка не успела — кончилась в трубе горячая вода. Мыло разъедало глаза. Я завопил ещё сильнее.
Папа нарушил конвейер, побежал на кухню. Возвратился с чайником и начал поливать из носика мне на макушку. Но кончилась и эта вода.
— Заварка в чайничке есть! — вспомнила Марина.
Папа ничего не сказал и начал растирать меня полотенцем. Командовал как дядя, который по радио гимнастику передаёт:
— Руки вверх, наклониться вправо — ра-а-аз… Выпрямиться!
Меня и наклоняли, и вертели на табуретке волчком, а мама прижигала, мазала, пачкала меня разноцветными мазилками: в коричневое, зелёное и такое, как вода, — перекись водорода.
Я выл и просил:
— Одной перекисью! — Перекисью не болело.
Клеем мама смазала мне царапину на лбу, и кожу собрало складками, как у старого деда.
— Тебя склеивают, чтоб не рассыпался? — спрашивала Марина.
Осмотрела меня как картину и сказала:
— Краси-и-ивый како-о-й…
А папа сказал:
— До свадьбы заживёт!
— А за ним и пирожок — ну-ка, съешь меня, дружок! — сунула мне в рот пирожок Марина.