Тёте Климе поглаживала плечо, утешала, как маленькую, моя бабушка. Повернула тётю Климу спиной к гаражу, повела домой.
— Перемелется… Перемелется, мука будет… — говорила она профессорше.
— Мýка, а не мука… Уже есть!
Жорин папа выпрямил на камне пробой, прибил его киркой на то же самое место дверей. И пошёл домой…
За ним и все начали расходиться.
— Да, да… По домам! — говорил им вслед Левон Иванович. — Завтра доделаем с утра. Остальных позовём, а то отсиживаются по квартирам!
Мы отнесли в одну яму всё, что не успели посадить. Женя-большой и Галка присыпали корни землёй. Чтоб не подсохли за ночь.
Так и не знаю я, удался субботник или нет. Испортили настроение Жора с Васей. А может, Иван Иванович? И не скажешь даже, кто больше виноват…
Такого чудесного утра ещё никогда не было. Солнце! Тишина!
А воздух! Праздничный какой-то, тепло, свежо, и вкусно пахнет из каждой форточки. А ведь всего-навсего воскресенье…
В нашем сквере — самом настоящем уже, с деревьями и кустами! — расхаживает Левон Иванович, на плече у него висит плоский ящик. Тот самый этюдник…
Левон Иванович трогает ладонью верхушки посаженных кустов, как будто гладит по головкам малышей, и посматривает на небо:
— Красота-то какая! Эх, и денёк будет — на славу!
— Доброе утро, Левон Иванович! — кричу я и поднимаю руку.
— Доброе, доброе… Салют! Любишь спать, молодой человек… А я такой рассвет на Немане писал — голова кружится. Представляешь — клубится туман… Солнце над самой водой тлеет, как жар… Вода вот-вот загорится, блеск её ещё приглушённый… Верхушки леса на том берегу плавают в тумане…
Женя Гаркавый в майке и трусиках «бежит на месте» на балконе.
— Виват! — кричит мне не по-нашему, машет рукой.
Только Галка даже не кивнула мне. Прохаживалась по скверику, опустив голову, ни на кого не смотрела. Снежок сам гулял, бегал от деревца к деревцу и каждое обнюхивал. Знакомился с новосёлами! Не смотрела Галка и на балкон, хотя Женя начал подпрыгивать с детской скакалкой, выделывать ногами всякие штуки. Потом мама крикнула в форточку: «Завтракать!» — и я ушёл.
Вышел я, когда во дворе уже было много взрослых и все мои друзья-товарищи. Успел, наверно, пройтись по квартирам Левон Иванович или кого-то из мальчишек послал, и позвали всех жильцов. Незнакомых пришло много: сестра Галки — студентка, отец Серёжи, который поехал в командировку из старого дома, а вернулся теперь в новый. Из чьей-то квартиры появился демобилизованный моряк почти в полной форме, только бескозырки не было, из чьей-то — две взрослые девушки. Хохотушки: что ни скажет бывший моряк, а они рассыпаются: «Их-ха-ха! Ох-хо-хо!»