— Тогда все в порядке, — четко, с выверенными интонациями проговорила мисс Гамилтон. — Ты же этого и добивался, верно? Полагаю, ты передал их отцу, и теперь дело пойдет. Так о чем же ты беспокоишься?
Он поставил портфель на пол. Лишившись этого якоря, руки его вцепились в колени. Лицо Доминика оживилось.
— Нет, я не передал их полиции. Я никому не сказал ни слова. Я не хочу, это невыносимо. Я не знаю, как мне быть. Я-то думал, это будут мужские перчатки, но они оказались женскими. Это перчатки Китти.
Он спрятал лицо в ладонях, голос его сорвался, и Доминик заревел, тщетно стараясь прервать недостойные мужчины всхлипывания. Мисс Гамилтон положила свою сигарету в пепельницу и, взяв Доминика за плечи, встряхнула его, сначала ласково, затем — чуть строже.
— Ну, успокойся, это же глупо. Давай, рассказывай. Где же ты их нашел? Как так получилось, что полиция не смогла, а ты отыскал?
— Я не могу, — выдавил Доминик сквозь слезы. — Не имею права. Просто так вышло. Если я расскажу, вам тоже придется лгать.
— Послушай, я же пытаюсь помочь тебе. Если ты станешь темнить, как же я смогу судить, насколько серьезна вся эта история с перчатками? Может, ты заблуждаешься. Может, это другие перчатки, и ты зря переживаешь.
— Те самые, я знаю. И теперь полиция скажет… что она… — Он старался подавить сотрясавшую его икоту и не мог произнести ничего вразумительного. Расспрашивать было совершенно бесполезно, Доминик был на грани истерики. Мисс Гамилтон удалилась в ванную и вскоре вернулась со стаканом воды, который протянула Доминику движением настолько властным, что отказаться было невозможно. Красный, заплаканный, он выпил воду, и его почти перестало трясти.
— На них кровь, — выдавил он. — Что же мне делать?
Мисс Гамилтон отступила на шаг и в задумчивости уставилась на мальчугана, который тер глаза костяшками пальцев.
— Именно это ты хотел спросить у мистера Шелли?
Он жалобно кивнул.
— Он ее стряпчий, и… и я подумал, может, мне лучше отдать их ему. Я надеялся, что он возьмет на себя ответственность, потому что я… я…
— Ты мог бы их уничтожить, — осторожно проговорила мисс Гамилтон, — если уж на то пошло. Сожги их и забудь.
— Нет, не могу! Как же так? Разве вы не видите, в каком я положении? Ведь мой отец… Это просто ужасно! Он же мне до-ве-ря-ет! — Доминик снова едва не расплакался, но совладал с собой. — Это же Китти!
Безнадежно влюбленные шестнадцатилетние мальчики — зрелище жалкое, а Доминик в его положении и впрямь нуждался в сочувствии. Он не сможет долго влачить это бремя. Рано или поздно все выплывет наружу, и это станет ударом для его отца. Кто-то должен избавить мальчишку от этого гнета.