— Он предлагал вам продать ее?
— Предлагал.
— За сколько?
Джордж не сразу почувствовал, что в комнате стало холодно, с опозданием уловил напряженность, внезапно возникшую между супругами. Ему не следовало задавать такой вопрос: ведь деньги — больная тема для этих людей, проживших вместе совсем недолго. Их вечно не хватало. Их несправедливо отняли. Их приходилось выпрашивать, и это было унизительно.
— За шестьсот фунтов, — резко отчеканила Джин и направилась к двери.
Лесли погасил сигарету, пальцы его дрожали.
— Когда отец предлагал пять сотен, ты и притрагиваться к ним не хотела, — возмущенно воскликнул он. — Ты сказала, что я правильно сделал, отклонив его предложение. Чем же ты теперь недовольна?
— А теперь предложили на сотню больше, — холодно пояснила Джин. — И предложение исходило не от твоего отца. Это честные деньги от торговца картинами, они бы не жгли мне руки, и я могла бы тратить их, не испытывая душевных мук.
Вот, значит, как. Как только цена стала соблазнительно высокой, Джин захотела, чтобы Лесли согласился. Все логично и понятно. Она тигрица, ждущая потомства, она хотела обустроить логово для своего тигренка, но не любой ценой, а лишь без ущерба для гордости. Будь ее вера в Лесли непоколебима, как прежде, Джин дудела бы с ним в одну дудку и шла вместе с мужем по намеченному пути. Но его единственная непоправимая ошибка положила конец их медовому месяцу. Теперь Лесли приходится доказывать, что он чего-то стоит, веры ему больше нет, Джин будет безжалостно взвешивать и осмысливать каждый его поступок, но не из жадности, а потому, что ради ребенка она готова на все. Оглядев убогую, тесную комнатку, Джордж понял, что не может винить ее. Синица в руках лучше, чем журавль в небе.
— Ну, допустим, я принял бы предложение, а потом выяснилось бы, что картина стоит в десять раз больше. Да ты бы меня со свету сжила, — горячился Лесли. Услышав свой раздраженный голос, он покраснел и, дабы закончить этот неприличный спор, переставил картину на другое место. Радость обладания ею была омрачена. Ему стало неловко. Джин, вероятно, тоже. Она остановилась на пороге и, не поворачивая головы, сказала:
— Ладно, чего уж теперь. Дело сделано. Может, еще повезет.
— Поверьте мне, миссис Армиджер, — уверенно проговорил Джордж, — если Кранмер предложил за нее шестьсот, он точно знал, что заработает на ней гораздо больше. Он серьезный делец. Не отдавайте ее, пока не выслушаете мнение беспристрастного знатока.
Он подошел к Лесли, чтобы взглянуть на картину еще раз. Его внимание привлекло странное украшение на груди женщины. Что-то похожее на крупную овальную брошь с рельефным орнаментом. Она оттеняла бледность длинных рук, покрытых сеточкой трещин.