Баба и впрямь отпрянула. Всплеснула руками.
— Песка ты мой горемычный! Что ж молчал так долго? Тебе морковный сок надо пить, да печеных яблоков всякий день давать, то-то гляжу — ни кровинки в лице! А с чего — не поняла! — засуетилась Тундра.
Егор был сбит с толку, что это случилось с Фроськой? Чего она прилепилась к нему со своими заботами?
Отдыхал он, когда Тундра уходила к своим азербайджанцам. Тогда в доме становилось тихо. Все двери закрывались на засовы, а окна ставнями. Никто не решался выйти даже во двор, когда за окнами сгущались сумерки.
Ни Тоня с Серафимой, ни Егор с Алешкой не чувствовали себя уверенно, когда Ефросинья была в отлучке.
Случалось, она отсутствовала неделю или две. Потом появлялась в дверях с полными корзинками фруктов, цветов, вина. Привозила шербет с орехами, орехи в меду и в шоколаде, орехи подсоленные, халву, пахлаву, какая во рту таяла, виноград, гранаты, яблоки и горы разных конфет, печенья, сдобы.
Разгрузившись, спешила угостить Егора. Никогда не забывала справиться о его здоровье. И снова опекала его целыми днями, будто не проводила время с другими мужиками, о каких не вспоминала. Они проходили мимо души, видимо, не нуждались в ее тепле и заботе.
Но однажды заметил Егор жгучую тоску в глазах бабы и спросил о причине.
— Пасха скоро! У нас в Солнцевке в каждой избе ее отмечают. Господен день! Все в церкву идут на всенощную. И я ходила с бабкой вместе. Теперь она одна мается.
— Навести! Съезди к ней! Обрадуй старую! — предложил Егор.
— А ты как без меня один останешься?
— Ничего, обойдусь! — обрадовался мужик.
И Фрося вскоре собралась. Она битком загрузила багажник такси и, садясь в машину, пообещала скоро вернуться обратно.
Тундра никогда не ездила по своей деревне в машине. Теперь же она с гордостью оглядывала кособокую улочку, обсаженные сиренью и черемухой дома.
Вон из ворот выглянула любопытная старуха. Ладонь над глазами козырьком держит. Ей так хочется узнать первой, кто же это в деревню прикатил с таким форсом на машине? Узнала… Засеменила к дому Фроськи. Захотела первая увидеть девку, услышать новости, авось гостинец даст городской, внучат можно будет порадовать.
Фроська на этот случай целую корзину пряников купила. У дома попросила таксиста просигналить погромче, дать знак бабке. Но та не поняла, не ждала, не вышла на крыльцо встретить внучку, не выглянула в окно. И Фроська, ухватив тяжеленные сумки, корзины, чемоданы, отпустила таксиста, вошла в дом.
— Бабуля! — крикнула с порога.
Но никто не отозвался на зов. Лишь какой-то слабый звук послышался с лежанки русской печки. Фроська заглянула.