Единые жмуры. Все всмятку. Вот и не поверь в слова старика про месть…
— Ты к чему это гундел? — спросил бугор голубятника.
— Як тому, что нам ссать нечего. К смерти фартовых никто руку не приложил.
— А мы и не дергаемся. Просто, жаль иных. Не все там дерьмом были.
Но у Егора что-то под ложечкой заныло. Плечи озноб пробрал. И хотя ни словом никому не сознался, оглядел мужиков с опаской, не решился засиживаться у печки, пошел на свою шконку. А ночью ему приснился погибший бугор фартового барака. Он ворочался на кусках угля, собирая себя по частям. И все оглядывался на Егора. Ухмылялся жутко, оскаленно. А потом нагонял Егора в длинных штреках. Вот схватил его за плечо цепкими пальцами и спросил:
— Закурить найдется?
Егор в ужасе проснулся. Открыл глаза, увидел Нинку, склонившуюся к нему:
— Сигаретка найдется? Дай закурить. А то все магазины уже закрыты! Выручай, дружочек…
Мужик сцепил зубы, сдержав черную брань, застрявшую во рту.
— Ты еще позднее не могла возникнуть, метелка?
— Не решалась долго. Да девок нет. Все смылись. Я одна. Стрельнуть не у кого. Ты один остался. Вот и отдувайся! — смеялась баба, не обращая внимания на раздражение человека.
— Вон там, в брюках возьми! — указал на стул, где висела одежда.
Нинка подала Егору брюки. Потом, размяв сигарету в пальцах, предложила:
— Давай вместе перекурим!
Егор, вспомнив недавний сон, быстро согласился. И, оперевшись на локоть, закурил, глядя в темноту.
— Ты тоже кричишь во сне. Как и я! Оттого девки не ночуют со мной, — тихо заговорила Нинка.
— Ну, я понятно! А тебя какой червяк точит? — удивился мужик.
— У каждого своя болячка, Егор. И мою душу не обошло холодом. Стараюсь вида не подавать, держусь на людях. А когда остаюсь одна, места себе не нахожу. И тут уж не до смеха! Зубами в стенку впору вцепиться…
— С чего бы это? — удивился мужик неподдельно, приметив слезы, сверкнувшие в глазах бабы.
Та отвернулась, не хотела отвечать. И, приоткрыв душу, тут же спрятала ее.
— А я думал, что весело канаешь! Всякий день новые хахали, попойки, тряпки, башли, — усмехнулся Егор и добавил: — Небось от дружков отбою пег? Ты любого растормошишь!
— Это верно! Со зла все! Не от сердца веселье мое. На душе кошки скребут. Да кому сдалась моя душа? На нее спроса нет! Несчастных полно.
— Ты несчастна?! — рассмеялся Егор, не поверив бабе, и оглядел ее, накрашенную, в смелой позе и одежде.
Женщина, казалось, не заметила дерзкого взгляда. И, сделав глубокую затяжку, встала со стула, собралась уйти.
— Ну вот! Разбудила меня, а сама линять навострилась! — упрекнул Егор.