— Ни хрена ты, Иван, этим не добьешься! Послушание, может, будет. А уваженья не получишь! Ведь понимания ремнем не вобьешь! Зачерствеет сердце пацана к тебе, потом не повернешь его к с ебе ничем. Вон в зоне! Всех свежаков через кулаки и сапоги пропускают. А ломаются немногие. Иные сдыхают, но не поддаются. Это от чего? Да потому что боль злобу порождает, месть! От них добра не жди! Придет время, за все ответят те, кто били. Всякий посев дает свои всходы. Правда, горьким случается урожай, особо, если собирать его в старости приходится!
— Я не боюсь этого! Зато знаю, что за своих сопляков мне краснеть не придется ни сегодня, ни завтра. А когда вырастут, ума набе-.рутся, сами не оступятся. Потом мне спасибо скажут, что в руках держал, не давал слабину, не потакал глупостям, не допустил к ошибке. Отец, он в жизни эталоном должен быть. И я со своими не цацкаюсь…
— Да будет тебе, Иван! Ты об эталонах других темни! Иль я не знаю о Нинке? — не выдержал Егор.
Вагин ерзнул, отодвинулся, но не смутился.
— А что она? Случайный эпизод! Ни по карману не ударила, в сердце не застряла, сама набилась! Что ж я — не мужик? Ты их помнишь?
Егор отрицательно замотал головой.
— В этом все мы одинаковы. Лишь бы силой не брать, не принуждать. А коль сама на шею вешается, терять нечего.
Егор оглянулся на дом Тарасовны. Заметил, как толстуха, прильнув к забору ухом, ловит каждое слов.
— Эй, Тарасовна! Простынешь! — сказал громко.
Баба, поняв, что ее заметили, отпрянула испуганно. Участковый насторожился. Сев вполоборота, проследил, куда шмыгнула баба. Заговорил с Егором, понизив голос, не спуская глаз с соседнего дома. А потом, словно заметив что-то, сорвался с лавки, в секунду перескочив забор, оказался во дворе Тарасовны.
— Вот ты где, сукин сын! — выволок за шиворот из кустов младшего сына соседки.
У того из-за пазухи вывалился блок сигарет.
— Отпусти сына! Не трожь! — подскочила Тарасовна и заорала: — Я ему дала деньги, чтоб курево взял!
— Зачем оно тебе? Мало, что бухаешь, теперь и курить стала на старости лет?! — смеялся участковый.
— Какое тебе дело! Перепродаю! Никто не запретит! Жить как- то надо! Пенсию уже два месяца не получаю! Пацанов кормить нечем! Вот и выкручиваюсь! Не ворую! Ты других лови! Кто блядством живет! — указала пальцем на дом Егора, на хозяина.
— Где купил сигареты? — тряхнул Вагин пацана. Тот уставился на мать.
— За углом! В магазине! Я посылала! — осмелела Тарасовна.
— Давайте спросим продавцов! Нынче немного покупателей, кто блоками курево берет! Запоминают клиентов! А ну пошли! — потянул мальчишку за собой.