— Мне сказали, что ты хочешь говорить со мной. Не бойся, я тебя слушаю, — сказала Дубэ.
Эльф был одет так, как одевались солдаты Крисса.
— Я не предатель! — заявил он. — И я не боюсь ни тебя, ни смерти!
— Ты не должен ни в чем оправдываться — во всяком случае, передо мной.
— Нет, все-таки должен! — горячо заговорил молодой солдат. Он был в испарине от волнения. — Я знаю, что Крисс мой король. Он много сделал для эльфов, и наш народ его любит. Я тоже любил его. Но ничто на свете не стоит таких жертв, как те, что мы принесли.
— Скажи мне то, что должен сказать, и убирайся отсюда!
Дубэ чувствовала странное отвращение к этому эльфу. Сколько похожих на него солдат есть в ее собственной армии? Сколько безбородых юношей могут предать ее, как этот предает своего государя?
— Все мои товарищи, вместе с которыми я вступил в армию, погибли, и я видел, как они умерли. Я знаю, что моя семья голодает из-за этой проклятой войны. Вы меня понимаете?
Дубэ схватила его за воротник и приподняла над землей.
— Решишься ты наконец говорить или нет? Ты боишься войны, но в то же время боишься стать предателем. Так на чьей ты стороне?
Наступила тишина. Казалось, что эльф никогда не заговорит. Дубэ спросила себя, не слишком ли суровыми были ее слова. С тех пор как она перестала допрашивать пленных эльфов, у нее впервые появилась настоящая возможность добраться до Крисса.
— Через три дня он будет в лагере Ленар. Поедет туда, чтобы завершить завоевание Земли Ветра.
— Он уже владеет этой землей.
— Не совсем. Ему нужно владеть всеми деревнями до одной. Он отдал нам приказ занять их все, от первой до последней, и установить во всех ашкары.
— Для чего?
— Не знаю. Этого никто не знает. Мы только исполняем приказы.
Дубэ долго смотрела ему в глаза. Похоже, что солдат сказал правду.
— Говори дальше!
— Рано утром, пока еще никто не проснулся, он всегда купается, если рядом с деревней или лагерем есть река или ручей. А в Ленаре есть ручей. Как правило, позади него идут два охранника, которые обыскивают окрестности. Но из почтения они держатся в отдалении. Он не любит, когда за ним наблюдают, и хочет показать, что никого не боится.
Дубэ отпустила воротник. На одно мгновение эльфу, кажется, стало легче. Но потом его взгляд снова стал виноватым и полным ужаса.
— Поклянитесь мне, что убьете его. Поклянитесь, что прекратите этот кошмар. Если вы этого не сможете, все будет напрасно, и я умру.
Дубэ сжала кулаки.
— Убирайся! — прошипела она. — Твое дело сделано. Теперь очередь за мной.
На западе небо медленно светлело: ночь уступала место хмурому утру. Мир еще был погружен в темноту. Может быть, свет не пропускали низкие тяжелые облака, нависшие над промерзшей землей. У Дубэ болели пальцы. Время от времени она касалась ими рукояти кинжала, и тогда ей становилось еще хуже: холодная как лед сталь словно обжигала их.