— Тебе хорошо жить у Воинов-теней? — спросила она Амину.
Та кивнула:
— Я пока тренируюсь одна. Может быть, меня возьмут на ближайшее задание.
Дубэ улыбнулась. Солнце заходило, и скоро Амина должна была уйти. Дубэ сама постановила, что Воины-тени должны всегда ночевать вместе, в общей казарме — если только не находятся на задании. Им могли дать отпуск, но не во время войны.
Она вздохнула и обняла внучку за плечи. Амина положила ей голову на грудь, и Дубэ подумала: все прекрасно! Она наслаждалась этой минутой нежности, когда словно нет ни прошлого, ни будущего. Жизнь подарила ей столько незабываемых мгновений, но только в старости она научилась получать от них удовольствие. Дубэ была рада, что именно в этот день ей выпало на долю одно из таких мгновений.
— Я знаю, тебе нравится то, что ты делаешь. Но я бы хотела, чтобы ты никогда не забывала, что родилась для мирной жизни, — сказала она и поняла, ее слова разрушили гармонию чудесной минуты.
Она оказалась права: Амина высвободилась из ее объятий, вопросительно посмотрела на нее и спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Что война — средство, а не цель. Страшное средство.
— Это я знаю. Ты сама научила меня этому, — улыбнулась внучка.
Сердце Дубэ задрожало от волнения.
— В самом деле научила? — спросила она.
— В самом деле, — ответила Амина и снова прижалась к ее груди. — Ты не знаешь, как много дала мне в последнее время. Ты спасла меня, и это я буду помнить всегда. Я не знаю, что стало бы со мной без тебя.
— Если это так, ты должна бороться за то, чтобы наступил мир. Ты мне это обещаешь?
— Конечно да.
Они немного помолчали. На этот раз первой заговорила Амина:
— Почему ты говоришь мне это, и почему именно сейчас? — В ее голосе звучала тревога.
— Потому, что я стара и… ты ведь знаешь, я не буду жить вечно.
Амина покачала головой точно так же, как делала Дубэ, когда у нее возникало дурное предчувствие.
— Сейчас я не хочу об этом думать! Если боги пожелают, этот день наступит еще не скоро, ты мне нужна.
Дубэ ничего не ответила, только сильней прижала ее к себе.
Дубэ прогнала от себя это воспоминание и снова полностью сосредоточилась на своем деле. Она вернулась к месту своей засады. Рука, сжимавшая кинжал, судорожно вздрагивала. Время подходило к концу.
Крисс медленно мылся. Вода подчеркивала выпуклость его мышц, худобу его молодого тела.
Дубэ влезла на ветку и приготовилась. Кинжал она переложила в левую руку: правой сейчас невозможно было пользоваться. Ноги, кажется, тоже держали ее не так хорошо, как раньше.
Она не стала больше ждать и бросилась с высоты на Крисса, держа кинжал в вытянутой руке — в левой руке, которую редко использовала в бою.