В этот момент земное притяжение будто увеличивается во сто крат, все твое тело прилипает к земле, и нет сил его оторвать! Когда ты уже поднялся, пошел вперед, страх отступает, хотя и не всегда. А потом — будто озарение ярости, будто могучая волна подхватывает атакующих и сама несет, несет на огонь противника. Эта минута в бою самая, если так можно сказать, красивая. Но она и самая опасная: инстинкт самосохранения притупляется, страх пропадает совсем, людей целиком захватывает неукротимая ярость атаки! Делает их беспощадными и жестокими.
Впрочем, тут в дело вступает опыт, нажитый за войну. Не размышляя долго, часто интуитивно, каждый боец находит в бою свое место, действует единственно правильно, а опытный командир тоже как будто интуитивно — в секунды — способен принять решения, определяющие успех атаки.
Когда кончается бой и ты уцелел, все вспоминаешь смутно, оно как в тумане. Все было, и все как будто приснилось.
...Худой, тонконогий боец Иванов, на которого Плоткин минуту назад кричал, в атаке догнал своего командира. Выбрасывая вперед длинные ноги с хлопающими по икрам голенищами сапог, молодой солдат кошкой летел над мостовой. Справа из-за разрушенной стены вдруг вылетела граната. Кувыркаясь в воздухе, описывая длинной деревянной ручкой замысловатые вензеля, она летела наискось в автоматчиков, в Плоткина. Но упасть не успела. Словно футбольный вратарь, прыгнул к ней Иванов, поймал на лету деревянную ручку, швырнул гранату назад к фашистам, и через секунду она взорвалась над их головами. А из дальнего окна по автоматчикам в этот же миг ударил сноп светящихся пуль.
Намеренно прикрыл Иванов своего командира или это получилось случайно, не знаю. Что выдумывать!.. На гранату он среагировал сам, это точно, а вот пулеметную очередь вряд ли мог предугадать. Так или иначе, он закрыл своим телом старшего сержанта от неминуемой гибели.
Пули ведь наверняка предназначались Плоткину: на поле боя всегда стараются уничтожить раньше всего командиров!
Словно наткнувшись на стенку, Иванов на мгновение замер и выбросил руки вперед, ладони раскрыл, как бы пытаясь остановить поток пуль. Потом, медленно переламываясь в поясе, откинулся и упал спиной на булыжную мостовую.
Останавливаться в атаке нельзя, товарищи продолжали бросок на противника...
В первые секунды после ранения человек сгоряча действует по инерции. Иванов подтянул за ремень автомат, пытался приподняться. Но локти его подломились. Скрюченные пальцы быстро-быстро заскребли по камням, словно ища чего-то...
Выскочив из-за моего танка, к нему побежала санитарка. Это была Фрося, санинструктор полка. Бежала, не укрываясь от пуль. Громоздкая сумка с красным крестом болталась на ее левом бедре.