— Тут небольшая контратака немцев. Отбиваюсь зенитками. Разрешите пока задержать третью роту «ИС»? А как у вас?
— Здесь все кончается. Жаль Темника и его людей. Вы доложили Смолину о наших действиях?
— Доложил. Только что приезжал офицер связи от Чуйкова. Они ругаются, что мы выскочили из их полосы, говорят, зачем помогаете чужим, почему не выходите к мостам.
— Объясни: пока мы не подавили этот узел, полк развернуть к каналу я не мог! Противник ударил бы в спину. И товарищей надо выручать!
— Примерно так я и доложил. Но вы же знаете командарма? Требует немедленно захватить мосты... С артиллеристами 35-й дивизии я согласовал: огонь по нашей просьбе откроют. Когда начинать огонь? Вы еще там задержитесь?
— Нет. Осмотримся и будем разворачиваться к Ландверу. Прикройте нас зенитками!
— Есть! Потери большие?
— Уточняет Стариков. У первогвардейцев — ужасные.
Ко мне подбежал офицер разведки Темника капитан Манукян. Слезы лились из его глаз. Он неумело по-мужски растирал их по смуглому лицу.
— Товарищ гвардии подполковник, спасибо, что помогли!
— Где Темник? Вы были с ним?
— Был, да! Все были! Такой был приказ! Комбриг знаете какой? Повел всех на штурм. Сам! Он умирает тэпэр!.. Морозов убит. Кто будет командовать?
— Разберетесь. Где Темник?
— Здесь, близко. Пойдемте.
* * *
Командир Первой гвардейской танковой бригады гвардии полковник Темник лежал за стеной кирхи на земле. Под его окровавленную голову была подложена свернутая кожаная тужурка.
Гимнастерка на нем была разорвана до пояса, и из ран по белой груди брызгала алая кровь. Она стекала на ордена, на погоны, на мостовую.
Темник был еще в сознании, хотя осколки камней в нескольких местах пробили его грудь и живот. Возле него хлопотал бригадный врач Постников; тампонами, свернутыми из индивидуальных пакетов, Постников тщетно пытался остановить пульсирующие фонтанчики крови, трещала разрываемая ткань пакетов, раненый жутко скрипел зубами.
Боже мой, десять — пятнадцать минут тому назад это был полный яростной силы воин!
Теперь это Темник и уже не Темник... Лицо изжелта-серое, скулы обострились, глаза глубоко запали.
Раны Темника были страшные, Постникову никак не удавалось остановить кровь.
— Да принесите же шинель! Его надо укрыть! — крикнул врач. Майор медицинской службы был без халата, рукава серой гимнастерка закатаны. Я почувствовал острый запах крови.
По-видимому, Темник, находясь в шоковом состоянии, еще не ощущал сильной боли. Так бывает сразу после ранения, какое-то отупение и звон в ушах, знаю по себе. Пройдет немного времени, и боль его станет невыносимой, разрывающей. Если к этому времени он еще будет жив...