— Какая разница: мужественный, храбрый. Не нравлюсь, можете отчислить из полка. Все равно дальше фронта не загонят, меньше взвода не дадут.
— Ты не забыл, как погибли экипажи старшего лейтенанта Горохова и капитана Вовка под Лабесом? А был бы ты осторожнее, они и задачу бы выполнили, и живы остались...
— Что я мог тогда сделать?
— Вот именно... Был в том бою, мог сделать многое. Но не сделал. Люди погибли.
— Это война, а не танцы.
— Другие, что же, танцуют, воюет только Поздняков? Так, что ли? А неделю назад под Регенмантелем? Тоже два танка мы потеряли. И людей...
Поздняков не спорил. Молчал... Я чувствовал, что его не переубедил, но откомандировать из полка не хотел: такие, как Поздняков, обычно становятся хорошими командирами. За войну пришлось повидать командиров всех рангов. И я надеялся, что с Поздняковым все будет в порядке.
Тем более, после каждой «воспитательной» беседы с Поздняковым я вспоминал первые годы своей фронтовой командирской деятельности, когда еще командовал отдельным батальоном. Сам кое в чем похож был на Позднякова. Так что... Одно лишь я твердо знал, война научила: командир должен прежде всего обладать мужеством. А личная храбрость, хотя и главная составляющая часть понятия «мужество», но ее одной мало. В мужество обязательно входят и осмотрительность, и хладнокровие, и чувство ответственности за подчиненных, да и способность командира не пасовать перед собственным начальством!
* * *
Вот и в этом бою: дерзко атакует рота гвардии капитана Позднякова. Ничего не скажешь, красиво пошли в атаку его тяжелые танки! И, как всегда, впереди — боевая машина с башенным номером командира роты. Бой он ведет безупречно — можно залюбоваться тем, как стремительно маневрирует танк в тесной улице, как умело стреляет из пушки и пулеметов! Да, можно бы было залюбоваться, если бы... Если бы танк Позднякова не проскочил вперед. Слишком далеко. Этого я и опасался: командир все больше и больше отрывался от боевого порядка своей роты, фактически он сам «залазил» в огневой мешок, устроенный противником.
Получилось, что увлекшемуся боем экипажу Позднякова уже невозможно ни продвигаться вперед, ни отойти на выгодный рубеж... Какая же это атака! Рота, вместо того чтобы продолжать атаковать противника, должна переключить усилия на спасение командирского танка.
Наверное, это понял и сам Поздняков. Его машина завиляла по улице из стороны в сторону, стремясь уйти от кинжального огня противника. Танк маневрировал с такой быстротой, что башня, стремясь удержать орудие на цели, не успевала разворачиваться синхронно корпусу машины. И набалдашник дульного тормоза словно пытался уцепиться за что-то, остановиться, чтобы брызнуть огнем... В смертельной кадрили крутились массивный корпус танка и его башня, — приплюснутая, с длинным жалом пушки...