Дежурная сестра встретила его приветливой улыбкой, от которой ему стало тошно. Давайте делать вид, что тут нет боли, возмутилась душа Вэла, но разум остановил ее возмущение. Они это и должны делать. Врачам нельзя поддаваться эмоциям.
— Добрый вечер, мистер. Чем могу помочь? — спросила сестра.
— Сегодня госпитализировали мою жену — Лейлу Слейтер. Я был в отъезде, мне сообщила соседка, — стараясь быть спокойным, очень медленно сказал Вэл. — Я бы хотел поговорить с врачом.
— Боюсь, вам придется подождать, — ответила сестра. — Посидите, пожалуйста, вон там. Я позвоню.
— Мне хотелось бы знать, в каком она состоянии. Дело в том… — Эмоции обгоняли разум, поэтому он говорил то, что обычно говорят обеспокоенные родственники.
— К сожалению, я не смогу вам ответить, — мягко остановила его сестра. — Вам нужно дождаться врача. Я позвоню, он спустится и ответит на все вопросы.
— Я сам врач, мне можно говорить все, — продолжал настаивать Вэл.
— Вот и отлично, значит, вы знаете, что на подобные вопросы может ответить только врач, а не я, — пыталась убедить его сестра. — Несколько минут…
— Может быть, вы разрешите мне пройти, я сам его найду, — не унимался Вэл, которому было уже наплевать на все правила. — Она на восьмом месяце, мне сказали, что началось кровотечение…
— Это ваш первый ребенок? — Медсестра попыталась переключить его внимание.
— Ну да, первый… — отмахнулся Вэл. — Я — хирург.
— Мистер Слейтер, — вдруг строго сказала медсестра, — возьмите себя в руки. Здесь все на каком-нибудь месяце беременности. И у всех какие-то проблемы. Просто так к нам никто не попадает. Я понимаю, что вы взволнованны, но потерпите. Я все равно ничем не смогу вам помочь. А вы не даете мне позвонить врачу.
— Простите меня. — Вэлу действительно стало стыдно. — Звоните, я подожду.
Сестра кивнула и начала набирать номер. Вэл сидел у стены и пытался понять, что ей отвечают, но сестра вела себя очень профессионально: ни одного лишнего слова.
— Он спустится через несколько минут, — сказала она, положив трубку. — Потерпите.
— Спасибо, — ответил Вэл и закрыл глаза.
Господи, если бы не эта никчемная поездка в Париж, он был бы рядом с Лейлой, когда это произошло, он смог бы помочь ей. В чем помочь? Человеческий организм — такая непонятная и сложная штука. Уж он-то знал об этом лучше других… Иногда самые безнадежные больные поднимались, а иногда… Он вдруг вспомнил красавицу Эстер, которой не смог сохранить ребенка. Но ведь она-то осталась жива. Он собственноручно перемыл ей все внутренности, а потом сделал аккуратный шовчик. Такой ровный и маленький, что через пять лет нужно будет приглядываться, чтобы найти его…