И все же, хотя он был так популярен в обществе, у него не было настоящих друзей. Все его знакомства, были какими-то поверхностными — конечно, это были люди из высшего света, влиятельные и заметные, однако никто не был к нему приближен, никому, не разрешалось заглянуть ему в душу.
Никому, кроме нее. И Критчли.
Ее рука пульсировала болью, не давая забыть об отвратительном шантажисте. О, его костюм был дорогим и хорошо сшитым, но многочисленные пятна и противные запахи ясно говорили о мерзком образе жизни его носителя. Он был не просто толстым, а обрюзгшим и выглядел сильно постаревшим со времени их прошлой встречи.
— Ваш образ жизни вас сильно старит, Критчли.
У нее поджилки тряслись от страха, но она держала спину прямо, а говорила презрительно. Она попробует выгадать время, возможно, даже убедит его на секунду отпустить ее руку — и тогда даст ему по голове и бросится бежать. Она наверняка его обгонит, этого слизняка!
Критчли нервно провел ладонью по лысеющей голове, сбив сальные пряди, которые он тщательно уложил, чтобы прикрыть голую макушку. А потом в его жадных глазенках вспыхнула ярость а круглое лицо налилось кровью. Он резко вскинул руку для удара.
Мэдлин не стала пытаться уклониться. Она знала, что, показывая таким, как эта гадина, страх, можно только спровоцировать еще большее насилие. Конечно, непокорность приводила к тому же, но она хотя бы потом сможет с этим жить.
— Вы что-то оказались далеко от своего хлева, Критчли. — Она выпрямилась во весь рост, презрительно глядя на него. — Вы уверены, что вам разрешено выходить на волю?
Тут он ухмыльнулся и показал почерневшие зубы.
— Может, займемся любовью, красотка Мэдлин?
Страх грозил подняться к ее горлу и задушить ее, но она понимала: ей необходимо заставить этого мерзавца продолжать разговоры, чтобы придумать способ побега.
Она бы с радостью вышибла ему мозги подсвечником, но все необходимые в быту предметы были давно проданы. Все, что у нее оставалось, это ее собственные кулаки. Она содрогнулась при мысли о том, что так беспомощна сейчас.
Он заметил ее смятением сипло засмеялся.
— Малышка Мэдлин, такая испуганная и совсем, одинокая. — Он придвинулся еще ближе, прижимаясь, к ней, не сомневаясь в своем успехе. — Я буду хранить твои тайны столько, сколько ты захочешь… если ты выполнишь свое обещание.
О чем он говорит, черт бы его побрал?
Ох, кажется, она вспомнила.
Она обещала ему свое тело. Лгала, конечно.
«В тот момент это не было ложью».
Действительно, было время, когда она готова была обещать и сделать что угодно, Лишь бы ей поскорее исчезнуть. Но теперь, прожив почти пять лет ничем не обремененной вдовой, при одной мысли о том, чтобы снова оказаться во власти мужчины, ее начинало колотить.