Мэдлин оглянулась на него, а он продолжал смотреть на огни города.
— Это было единственное место, где я мог дышать, — проговорил Эйдан.
— Ты должен знать, что я не хотела прими нить тебе боль. — Она снова посмотрела на ночные огни. — Я теперь уже совсем другая женщина.
— И я тоже.
Она невольно фыркнула. Он с легкой улыбкой качнул головой:
— Я хочу сказать, что я теперь совсем другой мужчина.
Она повернулась спиной к крышам домов, уходящих в ночную темноту, и, заведя руки за спину, взялась за ограду. Ее глаза, казавшиеся еще более темными в полумраке, внимательно всматривались в его лицо. Эйдан судорожно сглотнул и отвел взгляд.
— Мне по душе тот мужчина, которым ты сейчас стал, — негромко сказала она. — Мне нравится видеть, как вы с сэром Колином пикируетесь. Мне нравится наблюдать затем, как ты разговариваешь с Мелоди. Ты был мне возлюбленным и хорошим собеседником, но я никогда раньше не представляла тебя в роли друга и отца. Возможно, я вообще совсем тебя не знала.
— Ну, почему же?
Она кивнула:
— Да, мы были очень близки тогда. Но знаешь, так часто бывает, когда ты слушаешь чьи-то слова и даже узнаешь тайные мысли, но не видишь поступков. Все ограничено рамками, тем, что мы готовы продемонстрировать другому. Мне кажется, что в такой ситуации лгать легче.
Вот именно.
Она снова отвернулась и наклонилась над парапетом, опираясь на руки.
— Эту часть Лондона я толком и не видела. Интересно: а можно ли по-настоящему узнать человека, если видишь его не только в замкнутом мире?
— Ты никогда не пыталась уйти из него.
— Ошибаешься. Я просто не разрешала себе об этом попросить.
— Почему?
Молчание. Ну конечно: таинственная Мэдлин, женщина с секретами. Если бы возможно было заставить эти настороженные губы открыться, не прибегая к силе, он ни секунды не колебался бы.
Она тяжело вздохнула. Ему показалось, что Мэдлин чуть слышно прошептала: «Мне очень жаль, Эйдан».
Она действительно сожалела о своей скрытности — Эйдан это чувствовал. Однако все-таки не спешила рассказать о себе, стать откровенной. Похоже, она пока не готова рискнуть тем, что она, похоже, боялась потерять, открывшись ему.
Что может быть ей настолько дорого? О какой утрате могла идти речь?
Ответ был так близко! Чувство было невероятно странным: как будто он уже знал правду и нуждался только в каком-то напоминании.
Мэдлин заговорила, разрушив эту иллюзию.
— Думаю, нам пора вернуться, — негромко сказала она. — Малышка может проснуться.
Он протянул ей руку, чтобы помочь одолеть трудный участок. Как только Мэдлин благополучно зашла на чердак, то тут же высвободила свою руку, словно опасалась, что он ее легко не отпустит.