— Вот как? Но я ничего не слышал о вас, господин подполковник. Какую службу вы имеете честь представлять?
— Ничего удивительного, господин майор. И дальше бы не услышали, коли обстоятельства к этому не вынуждали бы. Я представляю здесь военную разведку вермахта — абвер. А вы?
— Аналогичное подразделение императорской армии, господин подполковник.
— Ваш командир — полковник Сато?
— Ваша осведомлённость делает вам честь, господин подполковник.
— Передавайте ему моё искреннее уважение.
— Вы знакомы?
— Да.
— Позволено ли мне будет осведомиться, что привело вас сюда, господин подполковник?
— Стечение обстоятельств — не более. Прошу меня простить, господин майор, но наш хозяин проявляет признаки беспокойства — он не говорит по-японски. А ваш переводчик ничего ему не переводит. Увы, но моё дело связано именно с ним.
Огано поклонился.
— Разумеется, господин подполковник. Полагаю, у нас с вами ещё будет время для беседы…
— Господин Ляо! — голос Веллера прозвучал как удар кнута. — Я хочу выразить своё неудовольствие! Господину У будет очень неприятно узнать, что наши совместные интересы поставлены под удар. Вами, любезный Ляо!
— Любезный господин! Но в чём же провинился ваш покорный слуга?! — вся поза грозного хунхуза сейчас выражала искреннее раскаяние.
— Во-первых, любезный Ляо, моя почта! Она стала опаздывать!
— Тысяча извинений, любезный господин! Нам мешают пограничники!
— Они мешают вам уже десять лет. Однако же, раньше вы на это не жаловались, ведь так? Кстати, раз уж мы коснулись этой темы… где женщина?
— Какая женщина, мой господин?
— Ляо… — казалось, воздух в зале заледенел. И слова подполковника острыми льдинками отскакивали от стен и потолка. — Я не люблю, когда меня обманывают…
— Милостивый господин… я… и в мыслях не было… как мог ваш покорный слуга…
— Дочь старшины заставы.
Хунхуз, словно ища поддержки, оглянулся на майора.
— Мы… это вышло случайно… нашей целью был…
— Командир заставы, — кивнул Веллер. — Знаю. А она здесь при чём?
— Они были вместе… так вышло…
— Плохо, любезный Ляо! Вы очень сильно мне помешали. Я буду вынужден… просить господина У, чтобы он принял соответствующие меры, дабы такое впредь не повторялось …
Лицо хунхуза сейчас напоминало лицо восковой статуи. Да и его телохранители тоже не остались безучастными — до них тоже, наконец, дошёл весь ужас создавшегося положения. Веллер сейчас говорил на мандаринском диалекте — и большинство присутствующих его понимали.
В наступившей тишине слышалась только скороговорка переводчика — он переводил японцу всё сказанное.
Огано кашлянул.