— Бесконечно толкую?..
Он ничего не понял! Он просто не хочет понимать. Ну что ж!
— Подождите, — сказала Брук, затем встала на цыпочки, положила руку ему на плечо и шепнула ему на ухо. — Может быть, это заставит вас полюбить Рождество!
Затем она юркнула под его поднятую руку и вошла в нишу, игнорируя бешеный стук своего сердца, мускулистое плечо под ладонью и ярко выраженное сомнение в его глазах.
Да. Наступил тот самый важный момент, ради которого все и собрались. И, как ни странно, дух Рождества подействовал на доктора Кокса самым непостижимым образом.
Дункан не желал все это видеть. Не здесь. Не сейчас. Не при всех этих людях.
Он проклинал свои грандиозные планы на оставшиеся двенадцать дней Рождества. Проклинал Джеймса за то, что тот втянул его в эту историю. Но больше всего проклинал себя.
Ему давно пора было научиться говорить «нет» человеку, с которым он дружил с первого класса.
Оставалось лишь молиться о буре, которая не на шутку разбушевалась снаружи, угрожая погрузить комнату в темноту. Но свет в глазах Брук был слишком ярок, и его не способны были погасить никакие природные катаклизмы. Ему не следовало это замечать, но он заметил и понял, что не скоро забудет сияние голубых глаз. Не сможет.
Брук — невероятная женщина! Эти черные волосы, зачесанные назад и аккуратно перевязанные зеленой лентой. Это сексуальное красное платье, которое откровенно дразнило. И эти огромные голубые глаза.
От нестерпимой муки нахлынувших чувств его спасли раздавшиеся в комнате аплодисменты. Пора было начинать спектакль. Он стоял спиной к рождественской елке за оживленной, шумной толпой и наблюдал за Брук.
Ее губы шевелились, произнося слова, которые он не мог разобрать из-за шума в голове. Ее движения были плавны и элегантны. Вот руки слегка коснулись носка, тонкие пальцы скользнули внутрь, чтобы достать подарок.
Он переступил с ноги на ногу, стараясь не поддаваться сильному возбуждению, сжимая кулаки в карманах брюк, чтобы хоть как-то занять руки. Надо еще выпить. Надо бежать отсюда!
Ему вдруг захотелось прикоснуться к ней. Больше всего на свете ему хотелось прикоснуться к ней!
Но он не сделал и шага, только наблюдал за ее глазами. За тем, как опускаются длинные черные ресницы, как она смотрит из-под них, как блестят ее прекрасные глаза.
Он хотел было отвернуться, но она поймала его взгляд. Поймала и словно держала, а он не мог двигаться. Он не мог двигаться! Мускулы, которые все это время были напряжены, начали болеть, он чувствовал боль уже во всем теле. Кулаки сжались еще крепче. Грудь напряглась.