— Да брось выдумывать! — грубо произнесла Кетлин. С Вассоном она никогда в жизни не разговаривала таким тоном.
— Послушай, ты, кажется, рада, что с Софи приключилась такая беда? — спросила Айрин.
— А ты, можно подумать, огорчена! — усмехнулась Кетлин. — Уверена, что ты дружила с ней только потому, что искала выгоды!
— Замолчи! — отрезала Айрин. — Не желаю с тобой больше разговаривать!
На этом разговор, естественно, прекратился.
Несколько секунд Вассон стоял неподвижно, охваченный желанием войти в гримерную, схватить Кетлин за плечи и вытрясти из нее правду. Но рассудок подсказал ему поступить умнее — хитрее и осторожнее.
Тихо повернувшись, он быстрыми, почти беззвучными шагами направился к лестнице и успел исчезнуть из коридора до появления в нем манекенщиц.
Только приехав домой и выпив кофе, он сумел усмирить разыгравшийся в нем гнев.
— Это она, она, черт бы ее побрал! Она все подстроила! Но как именно? — скрежетал он зубами, меряя шагами гостиную и напряженно прикидывая, что может предпринять. — Собственными руками придушил бы! Змея! Мерзавка! Гадина! Разрушила наше счастье, разлучила нас!
В три ночи, выпив еще чашек шесть кофе и несчетное количество раз обойдя гостиную, он наконец придумал, как поступить.
Кетлин давно ходила перед ним на задних лапках, пыталась очаровать сладко-притворными улыбочками и неестественно ласковым голоском. Филип почти не сомневался, что она готова броситься ему на шею при первой же удобной возможности. Поэтому решил ей подыграть, усыпить ее бдительность, заставить поверить в то, что и он не прочь закрутить с ней роман… А в самый неожиданный момент он, что называется, возьмет ее на пушку и выведает нужные сведения.
Другого выхода у него не было.
Сдав экзамены и немного придя в себя после потрясения в Милане, Софи затосковала.
О возобновлении отношений с Филипом она не могла и думать. Во-первых, потому, что до сих пор вздрагивала, вспоминая его крики и незаслуженные обвинения. Во-вторых, потому, что была уверена в том, что он в ней разочаровался. Разговаривать, встречаться с ним она пока не находила в себе сил, поэтому продолжала жить у родителей и не включала сотовый.
Без Филипа она словно медленно угасала, без него и без поездок, показов, съемок. Ей все сильнее и сильнее хотелось вернуться в атмосферу праздничности, таинственности, красоты, туда, куда ее привела однажды любовь к известному кутюрье. Любовь первая, неугасаемая и — как ей казалось — единственная в ее жизни.
Но страх перед повторением тех странностей, боязнь оказаться не в состоянии работать удерживали от решительного шага. Софи так бы и страдала бесконечно долго, если бы в один прекрасный день в колледже ее не разыскала Клара.