Возьмут ли меня или нет, я стараюсь пока не гадать. Единственное, что необходимо сделать, это явиться туда во всей красе. Нет, разумеется не нужно выряжаться или вычурно краситься, но непременно стоит привести в порядок ногти, аккуратно уложить волосы и идеально выгладить одежду. Мысли о поездке в салон спасают от уже привычной хандры.
После работы снова ужинаю с Джимми. Мы не виделись несколько дней, а сегодня мне уже неудобно опять отказывать ему. Да и, если честно, хочется поделиться с ним некоторыми новостями.
— Сегодня я совсем ненадолго, — предупреждаю я его, садясь напротив в итальянском ресторанчике, что расположен в двух кварталах от моего дома. — Завтра нелегкий день. — Поеживаюсь в волнительном предвкушении собеседования.
— Тебя производят в директоры? — спрашивает Джимми, слегка прищуриваясь.
Смеюсь.
— Меня вот-вот разжалуют в уборщицы.
— За какие такие заслуги? — интересуется Джимми.
Качаю головой. Этим-то я и хотела с ним поделиться. Почему именно с ним? Даже не знаю. Он все это время со мной рядом, лишнего не спрашивает, со своими чувствами особенно не пристает. Порой мне даже жаль, что я не могу на них ответить. Впрочем, кто знает, какие перемены принесет завтрашний день?
— Только представь себе: одна читательница какое-то время назад взяла у нас шесть книг, а на прошлой неделе три из них сдала. Я поставила отметки только напротив двух и, когда она пришла опять сегодня, спрашиваю у нее: где, мол, «Бегом с ножницами»? Та выпучивает глаза. Как это где? Я говорю: у меня отмечено, что вы сдали всего две книжки. Читательница поднимает страшный шум, бросает мне на стол остальные книги и куда-то мчится. Я тем временем проверяю — «Бегом с ножницами» стоит себе на полочке. Мчусь к директору, объясняю, что допустила такую-то ошибку. Слава богу, он сегодня в приподнятом настроении — завтра его последний рабочий день, а через неделю он отчаливает в Огайо. Будет на пару с женой разводить свиней. Он говорит: принеси извинения и чем-нибудь их умасли. Разреши на этот раз взять больше книг или продли срок. А сам тут же куда-то уезжает. Мне безумно стыдно.
— Уже выбрали? — спрашивает нежным голоском бесшумно приблизившаяся девушка-официантка.
Я все это время крутила меню в руках и даже не открывала его.
— Ризотто, пожалуйста.
— Лазанью, — просит Джимми. — И чем все закончилось? — спрашивает он, когда официантка уходит.
Я машинально озираюсь по сторонам, проверяя, нет ли где-нибудь поблизости Терри и его Мишель. Умом я понимаю, что это глупо. Наткнуться на человека повторно всего лишь за одну неделю в столь огромном городе почти невозможно. Но сердце не переубедить.