Ричард криво улыбнулся, давая понять, что находит эту идею просто нелепой.
— Может, она и тебе приглянулась? — неожиданно спросил Артур. — Влюбленные часто выражают свои чувства довольно странно. Как дети. Мальчишки дергают девчонок за косички, а то и подраться норовят.
Ричард рассмеялся — настолько неестественно, что сам себе показался противным. С ним определенно творилось что-то неладное, и следовало срочно предпринять какие-то меры. Он подумал о завтрашнем походе в «Диснейленд», и надежда на то, что этот сказочный мир окажет на него целительное воздействие, согрела сердце.
Принесли заказ. Артур приступил к еде с воодушевлением, одновременно рассказывая о своей работе. Ричард же, отправив в рот какой-то красно-зеленой массы, скривился, словно откусил кусок лимона.
— Какая гадость! — вырвалось у него.
— А что это? — поинтересовался Артур, глядя в тарелку Ричарда.
— Черт его знает!
— То есть как? А что ты заказал?
— Понятия не имею, — честно признался Ричард, ощущая себя законченным неудачником. — Ну и денек сегодня. Надо поскорее лечь спать.
Артур улыбнулся своей неподражаемой добродушной улыбкой и похлопал сотрапезника по плечу.
— Да уж, хороший отдых тебе явно не помешает. Завтра проснешься и взглянешь на все, что сегодня произошло, по-другому. Может, сумеешь в чем-то разобраться.
Ричард не вполне понял смысл последней фразы приятеля. Наверное, потому, что слишком устал. К красно-зеленой массе он больше не притронулся. Подозвал официанта и заказал салат, с удивлением отметив, что уже почти не хочет есть. Артур расправился со своими мясными шариками, обваленными в каких-то специях, с большим удовольствием.
Когда они возвращались из ресторана, Ричард почему-то сильно волновался. Его волнение сменилось разочарованием, смешанным с недоумением и непониманием своего состояния, когда он увидел на месте Эвелин парня лет тридцати в форменном пиджаке, украшенном бейджем с именем.
— Это смешно, Стив! — говорила Эвелин, сидя в просторном кабинете дяди, где царили приглушенные тона: светло-кофейные стены, бежевые диванчик у дальней стены и кресло в углу, большой письменный стол из светлого дерева. — Я совершенно не гожусь для этой работы. Можешь не разговаривать со своим приятелем из «Дримуоркса», обидеться на меня, пожаловаться папе, но завтра я уеду в Лос-Анджелес!
Дядя знал племянницу как облупленную. Она с детства росла упрямой и решительной, могла выкинуть какой-нибудь номер и шокировать всю родню, но зловредностью и бессердечием никогда не отличалась. Стивен прекрасно понимал, что ни в какой Лос-Анджелес она не уедет, ни за что не бросит его на произвол судьбы, поэтому не воспринял ее слова всерьез.