— Чай? — переспросил Ричард удивленно. Сейчас ему было совсем не до чая. — Подожди, Эви… Давай поговорим.
— Это очень важно, — улыбаясь глазами, повторила она ту фразу, которую он произнес днем, умоляя ее о встрече.
— В самом деле важно, — произнес Ричард с чувством. — Ты даже не представляешь как!
Эвелин пожала плечами.
— Хорошо. Только не стой посреди комнаты. Присаживайся. — И она указала на одно из кресел.
Ричард лишь сейчас осознал, что и впрямь стоит столбом в самом центре гостиной. Кивнув, он подошел к креслу и сел. Эвелин опустилась на диван.
— Знаешь, Эвелин… То есть Эви… Малыш… — Ричарду вдруг показалось, что ему никогда не набраться смелости начать этот разговор, и, обозлившись на себя, он кашлянул и заговорил увереннее: — Мне ужасно стыдно, Малыш, за то, что я исчез тогда столь странным образом. Я мог бы придумать сейчас какое-то оправдание своему поступку, но не хочу. В наших отношениях не должно быть лжи. Признаюсь честно: я подумал в тот момент, что не стоит обременять тебя своими нерешенными проблемами. Пусть уж лучше ты будешь жить, не ведая этого мрака…
Он замолчал, переводя дыхание.
— Считаешь меня слабачкой? — произнесла Эвелин холодно. — Думаешь, я безмозглая бабочка? Порхаю по жизни, не ведая и не видя страданий и лишений? Да, я могу произвести впечатление создания ветреного и несерьезного… Возможно, до недавнего времени именно такой я и была. Но это не означает, что…
— Умоляю, выслушай меня до конца, Малыш! — попросил Ричард, перебивая ее.
— Ладно. — Эвелин откинулась на спинку дивана и скрестила руки на груди.
Голубой камушек в пупке, удивительным образом подчеркивающий лазурь ее глаз, блеснул, как будто подмигнув.
Ричард не знал, свидетельствуют ли эти камни в пупке о несерьезности или ветрености, но был уверен, что обожал их как неотъемлемую часть этого, необыкновенного создания, его чудесной Эви.
— Слабачкой я тебя не считаю, милая моя, — сказал он мягко. — Я ведь говорю, что сильно сожалею о том, что уехал тогда, не поговорив с тобой. Я совершил ошибку, и еще раз прошу меня простить.
Эвелин вздохнула. Ее глаза на миг наполнились беспросветной тоской, но тут же вновь просветлели.
— Ладно, я тебя прощаю. По-моему, я уже сказала тебе об этом днем.
— Да, Малыш. Ты просто чудо. — Ричарду нестерпимо захотелось пересесть к ней на диван и заключить ее в объятия, но он напомнил себе, что не за этим сюда явился, и продолжил говорить, оставаясь в кресле: — Только твое прощение для меня не столь важно. Точнее, главная цель моего визита совсем не в этом. Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала.