Он направился к столику, на котором были разложены листы, и сел. Но не стал зажигать лампу: в такую решающую ночь, как эта, даже ее тусклый свет мог отрицательно повлиять на зрение астронома. Он только передвинул пресс-папье, аккуратнее разложил гусиные перья и потрогал маленький флакон с чернилами, столь же черными, как небо вверху. Он уставился в темноту, пытаясь вновь пережить мгновение, когда увидел эту звезду — звезду, которую теперь мысленно тоже называл Селеной. Он пытался воссоздать то бурное, почти дивное ощущение радости — такой радости, какой, подумалось ему, он никогда больше не испытает. В висках у него стучало от перенапряжения сосредоточенности, а над крышей нависала тишина, будто погребальный покров. Теперь возле него очутился Норленд и во мраке налил ему вина. В эту ночь дородное тело бывшего священника вызывало у Александра дрожь отвращения. Норленд держался с Александром и Дэниэлем вполне обходительно. С мальчиком он говорил сочувственно, а Александру сказал, что, быть может, для Дэниэля пребывание сейчас в одиночестве — это его способ вырваться из ужасов пожара. Александр понимал, что должен быть благодарен бывшему священнику за его поддержку. Но сейчас он был способен думать только про то, что одежда Норленда пропахла потом, а его лоб лоснится испариной.
— Мадам, сдается мне, скучает без своего юного учителя верховой езды, — лениво прошептал он Александру, кивая в сторону Августы. — Одна ее часть хочет наблюдать звезды, а другая высматривает Карлайна на лондонской дороге внизу.
Александр заерзал в своем кресле, не желая больше слушать сальные сплетни Норленда про Августу, или про Карлайна, или про Гая. Разве он сам не успел уже услышать и увидеть в этом доме гораздо больше, чем следовало бы? Он здесь, чтобы найти потерянную звезду для Гая. Это стало его единственной целью, почти искупительной, так же, как и для самого молодого француза. Однако бывший священник не думал оставлять избранную им тему разговора и как будто не замечал его настроения. Благодушно подлив себе еще вина, он продолжал:
— Знаете, я часто прикидываю, а не являются ли постоянные отлучки Карлайна тщательно продуманной частью его стратегии. Пока его нет, Августа места себе не находит. — Он нацелил на Александра налитые кровью глаза и ухмыльнулся. — Может быть, вам следовало бы испробовать подобные штучки на вашем мальчике, на Дэниэле. Вы его избаловали, так мне кажется, мастер Уилмот. Вам следует научить его быть благодарным, знаете ли.
Александр ужаснулся: Норленд в очередной раз прощупывает его тайну. Кто еще догадывается? Августа? Гай? Не этим ли объясняется испытующий, почти жалостливый взгляд, каким Норленд смотрел на Дэниэля? На мгновение им овладел мучительный страх перед неизвестностью, но это мгновение миновало, и он тотчас забыл про него, так как Гай обернулся к нему с преобразившимся лицом.